Страны и регионы

Думаю, мое творчество происходит именно из-за того, что хочу что-то изменить. Мне не хватает чего-то в литературе: плотности письма, интонаций, изображений, тем, глубины какой-то. Меня не устраивает дух современной литературы, жизни вообще. Это не лозунг, а, скорее, личная проблема. И в силу своих возможностей пытаюсь добавить корешков в общую библиотеку.

Мир прозы Месяца, как и мир его лучших лирических стихов, пребывает в некоем экстатическом «всеединстве»: он превышает сумму всех своих составляющих.



«Господь увидел меня. И тут же забыл», – это мироощущение у Вадима Месяца доминирует и оно его устраивает. Природа, однако, человека не забывает, но здесь всё далеко не безоблачно. Дело не в смерти, которая внятна человеческому инстинкту гармонии. И не в трудностях выживания, без которых не выжил бы человек. Вот хаос стихийных бедствий вызывает-таки «стилистические разногласия» с Природой.



У Месяца человек ощущает себя в эсхатологическом потоке дождя, «ливня, калечащего души до дыр», «смесившего в кашу // дорогие машины с хибарками горожан». Этот дождь превращается в душ, под которым лирический герой чувствует себя «частью воды, эмбрионом», которому еще предстоит заново родиться, уверовать в «вечность // бытия, заключенного в кокон живого пара». При исчезании внешних границ мир внутри человека не перестает быть расколотым, и лирический герой, «Русский путешественник», чувствующий себя «В гостях на родине», то мечтает «в нежный Цюрих возвратиться», то со страхом отсчитывает в душе мгновенья отсутствия любимой.