Страны и регионы

Лосев — профессиональный филолог, и это очень чувствуется в его стихах. Как профессионал, он понимает, что нельзя придумать новую поэзию, но можно создать нового автора: можно изменить речевое поведение. Прямой риторический ход (свойственный, например, Бродскому) Лосев подменяет риторической оговоркой, скороговоркой, дополнением, комментарием. Ослышки и каламбуры, контаминации, полуанекдотические детали («Под стрехою на самом верху / непонятно написано ХУ») заведомо не претендуют на высокие значения. Слова находятся друг с другом в каких-то нервических усмешливых контактах. Кроме того, Лосев прямо вводит в стих такие жанры, как мемуар, очерк, фельетон. Иногда целиком отдает высказывание антагонисту или речевому антиподу, и таких вещей у Лосева очень много («Деревенская проза», «Валерик» и др.). Многие его вещи можно принять за пародию на те стихи, которые мог бы писать Лосев, если бы не был так образован и так склонен к рефлексии.



Чрезвычайно эластичные голосовые связки, ненарочитость манеры позволяют Лосеву без натуги говорить «о добре и зле. О нравственности. О природе знака». Или солоно шутить, не впадая в гаерство. Или сказать о Маяковском: «Отрежьте ему ананаса за то, что он скоро умрёт» - и читателя не коробит от неуместной шутки.
Всё у Лосева уместно и кстати, как бывает между двумя-тремя неглупыми повидавшими виды мужчинами на холостяцкой кухне за бутылкой водки. Лосев и пишет на языке «дружеских врак». На диковинном реликтовом наречии советского социального отщепенства, когда в разговоре уживаются учёность с казармой, метафизические раздумья со злобой дня, мировая скорбь с каламбуром, и акустика беседы насыщена литературными ассоциациями. Этим языком Лев Лосев владеет в совершенстве – «таков прямой поэт».