Страны и регионы

Это шахтный ствол, это клеть дрожит.
Это я спускаюсь, разинув рот,
в горном деле тёмный, что антрацит, —
услыхать струенье подземных вод.

Нам — довольно Пруста среди зимы.
Нам бы — лишь боярышника кусты...
Но придём к шахтёрам — просить взаймы,
исчерпав лексические пласты.

Чтоб, когда им скажут: «Всему хана.
Трепыхаться дальше — какой резон?», —
коногонки луч натыкался на
запредельный угольный горизонт.

Это мой Вергилий, седой шахтёр,
сапогами чавкая, месит грязь,
воспевая лаву и транспортёр,
лишь мужскою рифмою обходясь.

Горнякам знаком ядовитый газ
и взрывная взвесь распирает грудь.
Я хотел бы с ними нащупать лаз,
ускользнуть отсюда — куда-нибудь.

И когда всё станет огнём гореть,
их чумазый ангел проявит прыть —
на поверхность где-то поднимут клеть:
...и цветёт боярышник, так и быть!