Студия

Стихотворение Кати Сим герметически-загадочно и состоит из вроде бы не связанных друг с другом образов, но у него есть четкая метрическая схема — оно написано почти везде правильным белым пятистопным ямбом – и более или менее угадываемый сюжет. Белый ямб, разломанный на строки неравной длины, немного напоминает ранние элегии Драгомощенко. Правда, у Драгомощенко ямб чаще бывает шестистопным, но здесь важнее общий принцип белого стиха, ритмически связного, но разбитого на сегменты непредсказуемой длины.

По-видимому, стихотворение разыгрывает — не изображает, а именно выстраивает, как спектакль на сцене, и актеров оно тоже создает само -- постепенно нарастающий конфликт. Во второй строке первой строфы появляется абстрактное «ты», с которым может солидаризироваться читатель — и тем самым он/а оказывается включён/а в мир стихотворения, и не только в первой строфе, но и до самого финала.
В начале стихотворения — общая тревога, сообщение об онтологическом неустройстве: «хрустит пожар / В саду камней (асфальта на газоне)…». Асфальт не может быть на газоне, и оба они не могут находиться в одном пространстве с садом камней, но всё это перечислено «встык», поэтому приходится предполагать, что здесь упомянуты одновременно два сосуществующих пейзажа, один из которых вдобавок спорит сам с собой. От этого общего неустройства на протяжении стихотворения происходит переход к противостоянию персонажа (не хочется говорить «героини» — она совсем не героическая) с окружающим социальным миром: «И нет не показалось / Они за мной…» (здесь персонаж становится немного похожим на Елизавету Бам, но окружающие нас обстоятельства дают основания для таких видений и без специальных отсылок к Хармсу).
Во второй строфе к картине разорванного мира добавляются разорванные и полупросвечивающие цитаты: «затменье ног», вероятно, отсылает к пастернаковской «Зимней ночи» («Ложились тени… / …скрещенье ног…»); «куски плечей, как вёсла, разбросав» — тоже переделанная цитата, может быть, чуть ли не из Розенбаума: «А на свиданье, руки разбросав…» (хотя тут я меньше уверен). Не вполне понятно, до какой степени эти реминисценции сознательные или они просто являются ритмико-фонетическими «проговорками», как иногда бывает, и эта неопределенность их статуса слегка смущает: автор/ка словно бы не решается точно определить те правила, по которым он/а взаимодействует с текстом, оставляет их «в подвешенном состоянии».
И, наконец, в последней строфе сюжет стремительно кристаллизуется — и оказывается точным и убедительным. «Верните документы / чужой сестры» - мольба странная, но очень внятная в своей странности, она на мгновение создает образ гонимого сообщества, в котором люди связаны друг с другом отношениями спонтанного, не-кровного родства. Петербургские феминистки, кажется, не без оглядки на Б. Гребенщикова, назвали некогда свой альманах «Все люди — сёстры», здесь же оказывается, что в этом сообществе люди друг другу — чужие сёстры; важная поправка. Сама же эта «чужая сестра», оказывается, «чертила крестик-ключик в календарик / Повернутой во времени рукой». Это совсем хорошо: сюжет резко выходит за рамки линейного, прежде (в этом стихотворении) не ощущаемого времени, и место выхода отмечено точно: это «календарик».
Катя Сим — уже вполне сложившийся поэт, и мне было бы неловко её учить чему бы то ни было, но если в рамках этой виртуальной студии позволительно давать советы, то я бы сказал так. Одной из целей, которую она преследует в своей поэзии, является обретение и дарование свободы: отпустить на свободу элементы сюжета, образы, ритмические ходы, дать им взаимодействовать друг с другом без нажима со стороны авторской субъективности. В ближайшие годы Кате Сим, как мне кажется, предстоит научиться решать очень сложную задачу, которую невозможно решить раз навсегда, потому что у неё нет единого рецепта решения: преодолеть некоторую нерешительность и найти возможность сочетать эту свободу с построением более развёрнутых сцен-событий, которые не совпадают с реально существующими, но встраиваются в ту реальность, в которой существуем мы все, — и могут её изменять. Сцен, в которых элементы свободны, но замечают друг друга, могут вступить друг с другом в непредсказуемый полилог.