I
Вот молодое тело прокидывается назад —
И сети воздуха, оплётшие его рвением зари,
Растягиваются: раковина, покоящая металлическое сердце, поющее свидетельство вещей.
II
Тело в ячеистой ткани времени меж нитями воздуха знает, но нарушает: свой вес, причастность иной природе, геометрию взгляда зевак, —
Языки старости лижут покинутую им форму: промахнулись;
Вещи вторят воску их оскорблённого хора,
Горячо капая с моста.
III
Мальчик моста, мостовой мальчик, место своё обманувший на потеху сгрудившейся осиновой роще,
Из чьей глубины на юный танец —
Слепок чужих высот и кремнистой гордости тени —
Вылетают вспугнутые птицы взглядов,
Напёрстком груди напарываясь на выбившиеся из тенёт спицы нитей.
IV
Вещи не знают себя и оглядываются в поисках знакомого мёда, орла — архитектора скал, письма, вдувающего в вещи сон о деве рыбьего хвоста, парящей над кострами бритв
Там, где оскал берегов сладко приемлет светящийся язык реки,
Расчерченной на лоскуты резцом осязания и забытья.
V
Сети говорят: «Как же мы устали,
Как мы больше не хотим, ноша сия глубока есть для дланей прозрачных наших,
Как больно густеют искры, слетающие с неуловимой кожи нашего юноши,
Рыбы выпадают из надувшихся его штанов,
В спине его — голубая свирель,
Волосы господина — жемчужный тростник — волнуют наши стальные нити,
И арки рук его прогнуты в полёте, точно трещины в древней скале, —
Голые гости веселья, сбежавшие из дома костей».
VI
Вот юный плен неба прокидывается назад,
И в изумлении остановившиеся вокруг него вещи людей:
Земля ног, яблоки сердец, прутья мыслей и моторчики змей на запястьях.
Разреженный воздух склоняется перед своим неземным палачом,
Горькие грани нижней реки обнаруживает, упав, в закате.
|
