Студия
Проза и эссеистика

Станислав Снытко
1989 г.р., Санкт-Петербург

Памяти выбитого зуба
Пять миниатюр

КТО ЧТО ЛЮБИТ
(Русское)


1. – Что любят мужчины?
– Мужчины любят Пиво.

2. – Что любят кошки?
– Кошки любят котов; других кошек; смятану.

3. – Что любит Нина Филипповна?
– Нина Филипповна любит фильм; смотреть ТВ; лепить пирог; Андрея Васильевича; кошек; руки.

4. – Что любят доценты кафедр?
– Доценты кафедр предпочитают качество количеству.


Заключение:
– Кто же любит нас, простых Русских людей?
– Да никто. Все нас гнобят.



СЪЕЛИ ШТОЛЬЦА

        Вот крыша прохудилась, дождь идёт. Капли, падая, прибивают к полу мух и комаров. Не худо бы подлатать. У Богородицы взгляд помутнел: пыль бы в красном углу протереть. Вот приедет хозяин и всё сделает. Надо бы поменьше говорить, да руки не доходят. Даже обед варишь в чугунном утюге. Вот приедет моя любимая и сварит всё как надо, в алюминиевой кастрюльке.


СТАРУШЕЧИЙ САЛОП

Ж.-Б. Ламарку

        С тех пор, как мы не виделись, многое изменилось в моей, да и в его жизни. Новая классификация порождает новых уродцев. Дети провиденья, мы сызмальства ненавидели те глухие почести, что воздаются слепцам и скопцам. Вот завод, вот порог: двое входят и выходят. На заднем плане колесом – автомобиль застрял в промоине. Дожди вторую неделю. Не гонись за новизной: идут, льют воды, и по ТВ всё новые сводки: там старички утонули в лужах, там женщину утащило селевым потоком. Сходня – это когда рабочие решают: что делать? Жан, представь: двести их самих, да две вахтёрши. Гуторенья больше, чем дела. Что бы ни говорили, а по вечерам звучит Кобзон. Паника покидает селенья. Снова двое выходят, потом ещё, а у пивларька разводятся басни: там пожар, тут всё – наносное. За один вечер – целая кучка костей в прихожей. Что ни ешь, всё мало. Глядишь, к закату и рассвет займётся.
        Собак отстреливают. В следующем году обещают палить по воронам.


СВЕРХУ ВНИЗ

        Глядя на его фотографию, представляю себе ангелоподобного старика. Уже и ходить лень, и кушать – отрыжка замучает, а он всё так же красив. По своей набережной идёт одинокий, вдоль реки. Где друзья, где дэбэ и тэвэпэ? И чёрт их знает, только, возможно, соли где-то далеко разъедают их тела, так больно, что уже всё равно – живые или нет. Я не ждал и не хотел, чтобы он так быстро состарился. Меня, наконец, и самого уже нет, а ему – за что такое мучение? Мучение без ничего, не спрашивая. Может, хоть по бликующим нефтянкам реки скользнёт его профиль. Хоть в листве этого куста, очернённого копотью, прошуршит кашель курильщика. Может, успею этот звук записать на бобинах вечности. И там слушать, слушать, слушать – среди бесконечно одиноких оводов.


ПАМЯТИ ВЫБИТОГО ЗУБА

        Один день молчания воспринимается мною как ночь или как смерть. Каждая бабочка, залетая в футбольную сетку, хочет стать крапивой или хотя бы шиповником. Так думают убитые дети, тщетно вспоминая резиновые дубинки и первые влажные простыни. Молча пересыпаешь манную крупу и, глядя в окно, выводишь на листке десяток имен: для судорог памяти. Под ноги стелешь капустные листки. За окном ребята целуются и матерятся. Такая уж у нас страна: можно быть одновременно индийским слоном и Максимом Горьким.




Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service