* * *
воробьи головы моей
приводят в сознание
нижнее веко.
слетая с мыслимых
веток
(придуманных мною?)
творят
крыльями ветер
в четырех
стенах головы.
птицы мои
добродушно злы:
чириканье праведников
и бесов
(одного воробья
зовут ной,
другой – с заточкой,
хромой,
его стараются
лесом, лесом).
птахи, расстройте
замысел свой!
* * *
забыть про воробьиное родство,
вокруг стола рассыпать острых кнопок,
пакетик в чашку и готов раствор.
смотреть в окно:
загажен там до чернозема двор,
а курва календарь твердит: январь.
снаружи приключилось Рождество,
а я едва
одет-обут, дрожу в одной футболке
и занял круговую оборону.
в углу с зубами заводные волки.
авось не тронут.
* * *
накинутый на голову платок
давным-давно носили, может, также…
порхает бабочкой
над зеленью плато.
к источнику с баклажками и жаждой
в руке,
фигурка стройная,
подставив спину ветру
(жужжание, шуршание одежд,
абракадабру звуков ветер вертит),
подходит медленно; казалось бы, в воде
все дело. не уверен в этом.
с травинкою в зубах и книгой нараспашку
сижу.
вокруг засвеченное лето
примеривает августа рубашку.
ущелье прячет чахлый ручеек,
с той стороны – коричневые точки,
коровы, видимо.
пастух ведет учет,
а те
траву зубами трут поодиночке.
соломинке – конец, и силуэт
собрался в облако.
льет серебро источник.
звезда палит.
читать – сил нет.
босая женщина ступает между строчек.
* * *
в сезон похорошевших женщин,
смотрящих сквозь, раздетых и прозрачных,
спешит розовощекая девчонка
по шахматной доске участков дачных.
ей сомневаться хочется поменьше;
раскрылась веером
зачесанная челка.
восточный ветер.
в кармане
с цветным вкладышем жвачка.
и книга,
читанная на ночь баритоном,
поближе к лесу мигом оживает;
те самые, старатели притонов,
из-за деревьев молча возникают.
хрестоматийно в чащу тащат.
* * *
Исчезает отраженье леса,
мусора кораблики, весь пруд,
солнце в камыши себе залезло,
холодно, а все-таки уют.
Звери, мошкара, храня друг друга,
возвращаются,
запутывают след.
Сам не свой, охотник полуслеп,
смерть им выпускается на звук.
Пелена пришедших утром с юга
облаков смешала всё вокруг.
утка в яблоках, как в мае!
быстро тает.
человек не видит дальше рук.
дальше глаз он лес не понимает.
* * *
в небольшом переулке спряталась синагога,
в трех минутах ходьбы – церковь евангелистов,
между ними дорога, ведущая Бога к Богу,
путь далекий и очень близкий;
старый доходный дом и. е. салтыкова
затерялся там же, где-то между,
люди помнят поэта (какого такого?),
проживавшего рядом;
в т.ч. за смешную одежду.
сейчас он прописан на площади понадежней.
в библиотеке.
двор напротив заполнен порядком:
скамейки и силуэты бутылок и молодежи,
ларек за углом; и нечто важное рядом.
в переулке соседнем спряталась синагога,
в минуте ходьбы – церковь евангелистов,
между ними дорога, ведущая Бога к Богу;
туда и обратно ветер гоняет листья.
|
