РОЖДЕСТВО. УЛИТКА
улитки стоп-игра и снег пошел кто ползал по стеклу вниз посмотрел и захватило дух ух
*
губе с губой срослось в мороз зуб выпал за щекой кровь сглатываю как сироп молчат подруги как жарко бежать домой к рождеству к костру
*
в рождество горячие яблоки из бани в снег бросали и забывали босиком шипели ноги всюду дым побежали потеряли весной найдем и зуб и цепь с кулоном именным
*
на силу воединое свело улитки неокрепшее звено и шеи лебединые они под снежный нож кладут мои ресницы в белых завитках всё вертится и тень с лица так медленно сползает и кровь с губы никто не вытирает
* * *
подброшенного яблока не жду надкушенное — всё в овечьей шерсти темнеет яблоко в снегу и снег вокруг темнеет как ровесник чур варежек домашние хлеба мной мимо вывесок кондитерских несомы старуха нищая упала под себя и с ветерком доехала до дома соседка-женщина целует мужа в лоб чтоб продышать проталину но тщетно его лицо организовано как гетто под гнётом старости униженный народ зима подкладывает снежные котурны приподымая резь в кишках до рези горловой вздымая яблоко тряся как шар мишурный в котором затаился прах земной
* * *
Человек идёт под руку с Гарри Поттером в холодное летнее утро впереди — неизвестное справа — еще один Гарри ведёт меня с отсутствующим лицом я зеваю — а он не зевает я моргаю — а он не моргает что с моими родными, Гарри? что с моей долгожданной страной? и у каждого встречного лицо расколото молнией на две полумаски я ищу сочувствия, Гарри, ты сам его ждал от них.
Я всё сделала правильно.
Я любила.
Я не сдавалась.
Сколько спасенных детей на моей совести, сколько зверей.
Сколько согласия и смирения.
Столько поэтов не назову.
Но Гарри выводит меня на огромное светлое поле: никакого волшебства боле, только свобода. свобода и воля.
* * *
как зарытые скрипки по-над ними мои дерева тело висит на занозе одной на ноте точка едва-едва как будто весна а все спали и снова зима ничего не слыша в снежном вполобороте
где полюбовно решенье прийти в сады детские не могилы а тайники отрекаясь стою спиной за ещё спиной
когда некому птиц развешивать уповать мать надевает сына идёт гулять
ДИКТАНТ
учительница вдалеке диктуя, на зеркале писала черным мелом: «с той ст..роны д..ски я треснувшая книга» сажала всех за окна повторять:
«н(е)справедливо назва(н\нн)ое...чудом... ...оно от нас все(?)цело...отд..лялось и отпр..влялось..в(?)след за многоточьем... как за пут..водною...змеёй»
нарочно многоточья расставляли под подоконниками пальцы поджигали, и запах мяса смешивался с запахом ногтей палёных — из праха вопияше — а её имя, имя как они писали: «Ана...Маркавна...» — на ты.
«...он знал...что не удастся победить... он откусил язык...до половины... ...переварил и выжил...и с тех пор... во рту он держит...розовую яшму... неистощимый гложущий кусок...»
слова влачились, дети пустовали, а она, отражаясь, отторгалась и смотрела, как лицо её за буквами сквозило, а в нём сквозило что-то и довлело
* * *
пока в пятки зашитый рис не истолчется в порошок и с гноем не выйдет протаптывай дорогу к дороге ведущей к дороге соси краюху языка пыль в носу пахнет хлебом пот пахнет луком и мясом вот и день прошёл маршрут сосудов не вспоротый археологом овод совершил паломничество — отёк сосок ты и твоё становление молиться о том чтобы было о чем молиться
хрен там забудь все что сказано я сама уже не согласна вон там выходит мужик из гаража — Адам называет все своими словами и ссыт на снег теперь ты в чужих владениях видимо что-то такое есть у тебя в лице похожее на карту тем лучше для всех труднее всего своими словами объяснить дорогу домой
а у тебя тем временем день рождения можно дать слабину и вспомнить как что-то менялось от пьянки к пьянке в руках бокалы лопались до крови и сосало под ложечкой, а наощупь — ничего не болело
ты набираешь полный рот снега чтобы сосредоточиться каждый зуб отвечает тебе как разведчик почему я напоминаю тебе это когда уже всё обошлось — я отморозила половину лица пока делала вид что знаю о том что знаю что с тобой поговаривали что мол вот она я срань господня тварь беспризорная жук-богомол
|