Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Города Украины
Страны мира

Студия

Участники

Серафима Литвиненко напечатать
Четыре такта о насилии, или Вырезки из будущих фильмов
Поэзия

28.07.2021
***

самолёт поглотило облако и мы
оказались перед          абсолютно белым
светом без преломлений          как в фильмах
    когда герой          попадает в рай оказывается перед богом или
          возрождается

окутанный золотом опутанный хворостом
моих золотых кудрей — ты          как голубка из Альмы
застываешь в сетчатке-пучине:

в белом свете нет ни намёка          на место
бхагавадгита коран талмуд
страницы избиты          как паперти
с них все стекает          в одной слезе

свет(он) растворяет все          темнота(она) создаёт
и обратно          < <возвращайся > >
нет никакого          прощания есть голос
зовущий          нас с этих высот          скоро

мы исчезнем. вместе
                              все исчезает
                                                  исчезло.

***
                                        кире муратовой

*

темные песни утраченной жизни
поются народом          в надрывное А
его выцветших глаз          с фото-картин
попадает осколок фильма:
затянувшийся обморок — долгие проводы

дети укутаны в три сорочки мама стоит с отцом —
в моем мире   ни у кого нет отца   ни фигуры   ни способа
          с ним говорить
как и способа говорить — протяженно

ро           и я — это тюрьма          осознания
   это свобода тела          свобода точки
застывший в последний момент взгляд
языческой мученицы
                    и одиночество —
старуха бредущая в поисках
    источника грязной воды   и мусора          от села до села

                    <от меня до тебя           ты боишься
морской глубины а значит
                    боишься чужой любви>


*

мое одиночество     душит жабьей хваткой
выползает из озера.     я отращиваю     жабры
я забираюсь           ему под кожу
и в тугие ветви предшественных крон
выползаю     я смотрю оттуда картины —
с амальгамы неба        :     мои кинофильмы

они разворачивают каскад       старых плёнок икон и памяти
ряби на воде       между моих ног        пробуждая
весеннее          воспоминание
о косых пустырях возле школы          о первой любви     и последней
          о боли и обмороке          от крово
                    течения
я пророчу себе одиночество          вечное

до тех пор пока
                    мне нужен какой-то «ты» мне
          не нужна я
(какой-то ты человек-субъект вечно сидящий
в душном парке рядом со мной
          и читающий)          из-за внутренней мизогинии
выросшей на male gaze
                    и библии


          а может быть ты – это бог
разворованных бухт черноморья к которому          я взываю. к которому мы взываем

          остатками голоса          они выжаты          капают связки
как белого цвета кожи вино мне не
нужен никто   больше никто и голос
звучит из глубин:          «вырви меня из
глубин»           оттащи за волосы — это будет
насилие образов          светящее ярким светом во тьме облаков
          спаси же
себя          сама          иже          еси          и живи          на          небесах

                              боже

создай для меня пространство           оставь
для меня          дыхание
из диафрагмы неба          из-под аорты солнца
познавшего белый свет — самое себя

                    amen


ЯЗЫК ЦВЕТОВ

все началось          с темной фигуры и
сердцебиения

    я не помню что было до           я не вспомню что было после          дикий дикий лес приходящий в пляж огромными дюнами возгласов соек          что произошло на пыльной дороге что сделали под         кустами          что было в воде из которой я вышла                сырая        как глина        что стало с телом               мне нужно идти        мне нужно
выйти чтобы узнать диагноз        <смерть памяти смерть в смятении        смерть отсутствия        понимания >        чтобы ее достичь чтобы вспомнить я (не)
выбираю идти        прохожу камыши насквозь        до конца тропы темно синих ветвей аканта усыпанных кровью        рябин        впереди        мне мерещится цвет шиповника ветка граната но они далеко       я превращаюсь в птицу
              встречая своих друзей


    мы уснули в пустыне и первые два дня провели в ней


на третий день       мы проснулись
в мансарде под ветхой крышей и линии
сами придумали новый город
его площадной карнавал
       распадался на пятна движения
            бесконечный жест комедия дель
арте      ты гладишь мои перья
       ты проводишь рукой по клюву — – — – — —
– — - — – – — – — – — — — — - — - — — — — - — - — —
       эти жесты нежности ничего не значат
не выражают любовь       не выражают боль
не выражают скорбь       статуи
стали шарнирными и       обтекаемыми —
кости сломались       осталось
ваяние мрамора-сердца из крови
в жилах стучащей и дальше —
              выходящей на берег
общего       зрения
       к которому ты слеп   ты ослеп   я больше тебя не узнаю   и я
       не могу ничего сказать


синий синий туман повсюду       синий синий туман лёг поверх шатров
       синий синий туман я в тебе прячусь
синий синий туман в отголосках стен



   на четвёртый день мы вошли
       в шатёр с пятью куполами
              там стояли аттракционы
                     пластиковые солдаты фигуры из воска
люди с половинами лиц с заметными
только глазами   и бархатные коробки
в одной из них

    оракул сказала мне быть осторожней
       чёрными тканями окутанный образ
            карнавальный джин-предсказатель
    принял женские формы
    он говорил со мной:

   чёрное солнце
оно       становится чёрным если долго
смотреть на него       не моргать   лежать
обездвиженно       смущая даже   камни
огромные горы   названные насильно
              женскими
именами

я помню твою кровь       со всех берегов
осквернённых скал она приходит
ко мне       чтобы её простить и пустить по жилам деревьев
       они отпевают насилие
       в транзитных зонах их крон
между небом и раем
                     несбывшихся обещаний

с самых древних времён

       женщина в дельфах сидела женщинам
       не положено в дельфах женщинам не положено
       наклоняться ниже чтобы собрать цветения
       или задирать руки выше чтобы собрать виноград
       женщины остаются в тесном          пространстве между
       линией   возле груди и линией
       щиколоток

                     женщины остаются


оракул устала       пришёл мужчина
чтобы вытрясти мелочь       и вытереть
грязь с ее пыльных глаз



и я двигалась дальше сквозь облако улиц
       как Клео из фильма
только       в немом припадке от близости
       господи       это было на пятый день
мы пришли в заброшенный сад

мне кажется
       я вспоминаю
              что было со мной

я жажду узнать диагноз
       <смерть памяти   смерть в смятении   смерть отсутствия   понимания >
              но вспоминаю

мне все рассказала гадалка
у всех есть подруги ведьмы
       или это
добровольный самообман магическое мышление
джоан дидион Лорелея   я пою эту сказку сквозь них

       моя красота живёт в узком пространстве
       между       линией ткани и кожей
все остальное — остатки острого взгляда
который однажды упал на меня разрезал
смахнув с тонкой кожи пыльцу   чтобы я не смогла улететь

       ночная бабочка живёт один день
       одну ночь земную ночь она принадлежит себе потому что
       ее смерть коротка.   её смерть невинна    ее забирает свет ее
       пыльца остаётся   продолжает светиться она навсегда
       остаётся   в тесном пространстве
       занимая его и возвращая   я знаю

моей красоте осталось жить три часа    и потому эта красота — моя
только моя только моя только моя только моя только моя только моя только моя только моя только моя только моя

                     — так говорила она пока шла по пыльной дороге шла по пыльной дороге одна по пыльной дороге со старым другом пока    не превратилась в птицу —

< я спою тебе песню про Лорелею
       ты была слишком красива тогда>

              — так говорил он



превращенные в скалы превращенные в камень
расколдуйте себя сами ибо никто
вас не расколдует
              Пена Морская
у меня был отец       у меня был брат       у меня был парень
и один из них       мой недобровольный друг
захотел    стать мной       остаться со мной навсегда но я
       не помню его лица


шестой день — день смятения       день молчания день радости
ты вырывал мои перья у холки       потом
    я просила всех остальных       вырывать их сильнее
    не оставлять меня и моё       пристрастие к бдсм

              с этим нужно покончить       <смерть осознания       смерть памяти       смерть в смятении>       смерть — вот она
голая птица       я       цепляюсь за белые ветки
       и улетаю


на седьмой день путешествия       мне
вдруг выпадает карта сила и забирает
тебя из меня навсегда       женщина приручившая льва
отмечена знаком    перевёрнутой восьмерки    власти над всем (собой)

              сложно ли ей       как Арахне
сплести нашу новую ткань    чтобы можно
было её накинуть на    звуковое поле волшебный луг
и поймать
        и скрыться

        и создать наш отдельный мир
        светящегося    счастливого смеха
        где мы вечность гуляем ночами
        по берегу моря    босыми ногами
        считая на небе звезды на теле - родинки
        но это всего лишь сны
(клео от пяти до семи)
                кто-то скажет что это — банальность
не заслуживающая внимания


на восьмой день я вернулась обратно
прошло всего 8 минут и 8 секунд с первого дня от начала
темной фигурой был ты старый друг
        сердцебиения не было я лежала
                пойманная полая без тела без зрения
        в другой реальности        я умерла
а в этой — от меня остался лишь запах магнолий
   цветение   рододендрона

        взамен мне вернули голос
                что тянется к веткам аканта
и бьется о камни


КОНТАМИНАЦИЯ
                                С.

это наша общая боль наша общая:
ялик плывет по воде его гонит
        ветер протяжный        или
облако белого платья невинный
образ        застывший в моих голосах:
дева   деревня — несбывшихся город
                тебя похоронит

замучено тело        овраг опустелый
как было в рассказе        тело
тупо глядит на тебя        сердце
мелом очерчено   дом — с мезонином
еловые ветки у входа лежат, а насильник —
спокойно в своей кровати

поют голоса:        подруги
останьтесь вместе        тогда
все сердца запоют в такт без страха
мир развернётся и это будет
наш возвращённый рай


я не знаю ни одной женщины не знавшей насилия
я знала многих женщин

Все персоналии

Серафима Литвиненко поэт
Родилась в Краснодаре в 2002 году. Студентка Литературного института им. Горького. Участвовала в программе Between the Lines Iowa International Writing Program (2020). Публиковалась в журнале «Флаги». Живет в Москве.
...

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service