* * *
Каким-то главным вечером мы шли И на пороге ружья расстреляли. Как будто начинался день с земли И уходил туда, Где Что мечтали, Тянулся день от голубой земли.
Рябина проиграла мне в пинг-понг (или в козла) Об стену долгожданного пальто. Она уже закрыла глаз Петлица пуговицы моего пальто.
* * *
Продолжи портрет женщины, Мужчина может жить достойно только Продолжая портрет женщины. Сегодня рябина играла, по твоей холодной дороге домой, Но мячики, вместо игры, шли в давильню. Продолжая портрет женщины сегодня, ты рисуешь Ее параллельные лицу ладони, ее закрытый помятой кожей взгляд, Подобный кроне, в которую ткачики совершенно зря Таскают траву, будничный сильный свет одним усилием ее души разбрасывает этот хлам. Постепенно — и с каждой минутой — сосуд на домашней лилии становится веной.
* * *
Она приходит и напоминает. Приходит и напоминает, что не хотела быть счастливой. Ты ищешь, что же в сердце пальцем отжимает она. Трясет довольной гривой. Она приходит и напоминает. Приходит и напоминает. Включает музыку в прихожей. Платок остановился в мокрой пыли, как в идеальной механической вселенной — Она была для всех прохожей, в платке.
* * *
Черный-черный голубь С кровяным глазком, В легкой пыли рыжая рельса полосовала. Голубое небо, Я тогда устала около поворота трамвая, Под ним подпись Ван Гог, Какого-нибудь обритого рыжего мужчину Можно было бы потрогать пальцами за спину рубашки. «Мне было в жизни горячо», — кажется, он сказал бы. — «Подпишите вот здесь еще».
* * *
Соловей сбивал себе подмостки Из отструганных с папиросой белых балок, Поднимал сухою грудью, Когда в городе встречались люди, и любимая женщина
мужчины пыталась Исправить у стены спину За две холодящих минуты: «Вот он».
Соловей, неудачный строгальщик И пильщик, Ночью готов петь, внизу асфальт моют машины И соловей делает еще один перекур без какой-то особой причины.
* * *
На воздушной арфе рентгеновского снимка Вы можете видеть, что кто-то уже играл на ней. — «О!» — Все равно, этот человек очень молод, И он получил зеленый снимок костей, пусть идет.
на моей притопленной арфочке Что-то такое начинается уже несколько дней — Влюбленность!
пятно белил на стене перехода, кварц в подземной лестнице, солнце в голове. черная челка, мокрые брови,
пятно белил на стене перехода, кварц в подземной лестнице, солнце в голове. черная челка, мокрые брови и переход по зеленой трубе.
* * *
Сверкает в профиль сооблачье-женщина, голубую руку К подбородку подвив. Засветит звездой, не распавшись до ночи, Этого летнего числа будет видна всем, кто захочет. Рыжая собачка, цык-цык, Лижи ладонь — она не боится бешенства, она из облака. Она будет думать глазом, никуда больше не пойдет, до трех-четырех.
* * *
В обычном рубище тряпичном — в обычной дорогой одежде Проходит кто-то незнакомый По заячьей. В движенье. Параллельной дорожке парка. И прохожу я в своей одежде. В обычном рубище тряпичном — здесь далеко от парка, — Сидит и горбится цыганка. В голубом рубище скучает пожелтевшая цыганка. Мне жалко, Мне трудно справиться С ужасной ленью. Вот всеми листьями и стеблями, нетвердое растенье.
|