Silentium
когда у Господина отрастает борода приходит какой-то парикмахер; наносит пену бреет наводит марафет а волосы — в коробочку, на память
странно коробочка-то у меня но я не парикмахер кто я
—————————
есть слово одно; оно на устах у всех, на устах у животных даже, даже у червяков у моллюсков малиновых и у рыб на губах, на губках, и выше выше, до самых птиц, альбатросов, а после у сов, и мышей пониже
но когда сова, например изопьет весь мышиный кубок а рыба забудет, что билось у ней во рту а маленький рыбью кость попавшуюся проглотит; вот тогда это слово одно останется
—————————
тихо ты слышишь ведь этот отвратный визг что это?
это? малыш наш, плачет в соседней спальне пойди, накорми его
что?
—————————
говорят первым словом Господина было: silentium и переводится это как: послушай
а язык мол древний магический дьявола вызвать можно подумали и забыли а я не забыл и думал, как же это:
туманность родящаяся из взрыва звезда проглоченная воронкой точка массой равная всему
не есть ли это некий тайный диалог который стоит лишь услышать послушать sileeentiuum вот так-то
—————————
мама, мама, когда папа придет с работы ты же мне обещала вчера, что придет вчера мама, мама, когда папа придет разбудишь? разбудишь ли ты меня если я буду спать
конечно, маленький, да я разбужу тебя что ты сейчас-то хочешь папа приходит ночью время же только день; видишь ведь, я вяжу и
мама, ну сколько можно я ведь уже большой изо дня в день ты так делаешь сколько помню; вяжешь одно и то же и говоришь одно надо же, зайчик, ты вырос и поумнел; папа тебя не узнает прямо совсем большой: длинными вовсе стали руки и все в сосудах пух на лице щетиной крепкой и темной стал первая седина вижу, тебя покрыла ты говоришь, а я слышу отцовский голос поступь, как у отца
мама ну как разбудишь? разбудишь ли ты меня если я буду спать
—————————
как-то Господин и говорит мне:
изрекши правду, тут же о ней позабудешь
а дальше я не помню
дальше я ничего не написал
* * *
погляди где туман нисходит по воде ледяной реки Божий сын водомерка ходит через тоненькие круги под ногами он видит небо след оставшийся от змеи и глаза свои корки хлеба отраженные от земли; в отражении он такой же только в черный одет костюм; пробежит холодок по коже ничего не придет на ум, но цилиндр сюртук ли туфли или трость его не легка — отраженья глаза потухли два намоченных уголька
Елена
звонок раздается тонкий в прихожей, и Елена открывает а оттуда — сияние! или это ей показалось но нет, стоит он, в карманах белый пламень а во взоре, во взоре-то невыразимая печаль а чело его, бог мой, чело в бледном прахе в какой-то едкой белизне и зубы желты, желтки точно — погляди, — говорит, — порадуйся я не живой уже, а всё еще стою я видел сон, в долине дагестана лежу совсем убитый и запах пороха во рту, его и вкус и кто-то рядом, на тебя похожий
Елена его внимательно слушает несмотря на белый порошок она все-таки барышня — не раз и меня под вечерок выслушивала она виолончелькой звонкой радовала барабанки тонкие и вот Елена перед старым стоит своим добрым, давно знакомым а он-де пошли со мной — так трепетно, — говорит, — в долине той зеленая странна там, ой странна там травка а на вершинах белых — асфодели!
чудесный друг протягивает руку и под ногтями — белая пыльца постепенно сияние нарастает и приобретает очертания, очевидно, крыльев и тут я понимаю, точнее осознаю что все это только сон мой! приснится же! и все так складно, славно и живенько перемешалось в башке — стихи различные человеков сонм, образы итд!
но тут Елена просыпается; никого вокруг, ни света, ни дыханья не первый такой кошмар ей снится в последнее время
далее происходит неинтересное ну лично мне но, видите ли получив эту самую балладу из первых уст от вышеупомянутой Елены, — не позволю себе прерваться и оставить ее незаконченной ну вот, Елена, сонная совсем слышит звук, отчетливый, «пинь-пинь!» мобильный озаряет потолок сиянием, каким-то, что ли, лунным — беру его, читаю СМС, — рассказывала она, — и что-то мокрое отозвалось в груди — ведь там:
перевожу с транслита
мой прелестный друг так одиноко, тишь да мокрота сплошная в этом дагестане, хотя не знаю, это где :) не слышно птиц, бессмертно прозрачно все кругом, так это странно я видел вещий сон я видел там — тебя и вот, пришел к тебе и жду тебя за дверью о, открывай сиянию Елена! тонкий звонок раздается вновь и Елена открывает, озаренная!
Ужин
она отламывала горячего хлеба макала в сыр с маслом и зеленью и клала в рот: почему не ешь? ты же знаешь, мне бы только знать что сытый, и я спокойна, Лот ты какой-то странный сегодня! она мыла инжир, раскладывала на блюде вытирала стол от липкого от вчера золотые руки, чистые! а в посуде отражалась терна сиреневая кожура: а возьми хурму! сладкая, глянь-ка, как налитая не раскисла, из погреба спасена я помыла, свеженькая! дурища а в душе святая изнутри как будто бы, запятая, светом озарена она чистила вареные яйца, резала их на дольки разложивши солнышком, белым и золотым посыпала обильно солью для вкуса, только: это некому будет есть! — не важно пусть будет, солнышком, для красоты высоты, а смотришь и умирать не страшно погляди, Лот! а солнце уже садится и как яблоко красное стало за этот день ты поешь наконец! так сочны эти наши птицы жареными, и попей хороша холодненькая водица! только сам возьми, у меня все руки жирные а позади него — дом, погреб, вино в пакете жена его, килограмм соли на голове две собаки, козы, куры, коровы, дети мандарины, персики, яблоки все на свете винограда усики, цветики на окне — всё течет подумаешь всё меняется на сырой планете и уже ни усиков, ни цветиков на окне
* * *
по одной причине я пишу вам наспех скорее всего вы прочтете это письмо лишь после смерти моей, поэтому знайте; моя душа никакой злобы после случившегося не питает; ни к вам, ни к тем словам вами сказанным за моей спиной и во всеуслышание я, заметьте, хранил своего рода обет а все, что до вас доходило со стороны, лишь попытки отыскать в мыслях моих двойное дно уверяю вас, его нет, ничто не останется от вас втайне кроме, разве что, той глупой истории с поломанной марионеткой; так странно все это писать и думать, что, коли бога нет, и разницы нет, молчание или звук, музыка или слово, но есть ничто, толстое и скупое; так стоило ли писать и тратить время! но пишу и трачу, коли верую в логику начала, развития и финала; и пусть, до финала, умолчания останутся умолчаниями. вот так он написал, представляешь и хватило же сил человеку написать столь длинное сообщение еще и такое бестактное дай мне почитать, я кажись упустил особенно важный момент; новое сообщение иными словами, дорогая, перед тем, как убить одного мерзавца, читавшего это сообщение вскоре после вас прошу одного лишь; закройте глаза сомкните веки; потому что дальше будет прямая речь и видеть вам совсем не обязательно.
—————————
молодец, садись, 5, хорошее стихотворение это ж не стихотворение, что вы, это жизнь
а жизнь лишена поэзии, понял я потом, о да, вы были правы; это стихотворение
—————————
p.s. если же бог все-таки есть, дорогая моя то мы обязательно это узнаем; а как иначе?
весна
собаки лают, никогда не молчат по деревяшкам птички стучат облачка текут, вода стрекочет из-под воды мужик хохочет
а в рот-то ему не клади ведь
он не такой как все ведь
да, девчёнки, вот это тема
давайте пойдем поглядим, а
наверное это Дима
а, я тоже думаю, Димка
и шапка на нем горит, невидимка
но это не Димка, это наша сырая планета веселая круглая как монета ни черта не видите, молодайки у вас в глазах гайки в ушах дырки
правильно, дырки, ха пошли потанцуем, а, дырки не слушайте этого мальчика из пробирки Таганку станцуем, Бьянку, Бутырки песню какую
чё
кто это, кто
это же
некто снимает шляпу, а там
не кусай меня, я еще молодая
Дима, Димитрий, где
у вас толстые ноги, я боюсь
у кого так пальцы воняют
не говорите, я сам хочу
слов слов слов нет
ничего!
девки не плачьте, я сам
кто здесь?
но это не Димка, это наша сырая планета веселая круглая как монета ни черта не видно от этого света неотразимого света
* * *
гляди, вон там, внизу под этим глуповатым паром танцуют атомы по парам и усложняются в росу
еще тут отливают снег в голубоватых кубках этих такие штуки на мечетях на всех
в растворе из вот этой вот эмали два полушария земли пока их склеить не могли до склеивания лежали в начале склеили, а после обожгли все эти бусины, и каждая блестит как бы хрусталь, оставленный в пожаре но электрическая в каждом шаре душа, что ли, гудит и страшно им, и каждой нужно друга как вам и мне и каждому; земле, мячу, луне капусте, помидору на окне (любому завершившемуся кругу) и шарику, и каждой из планет и даже целому шарищу небосвода
чем больше связь, тем больше и свобода а бога нет
|