Silentium
когда у Господина отрастает борода
приходит какой-то
парикмахер;
наносит пену
бреет
наводит марафет
а волосы — в коробочку, на память
странно
коробочка-то у меня
но я не парикмахер
кто я
—————————
есть слово
одно;
оно на устах у всех, на устах
у животных даже, даже
у червяков
у моллюсков малиновых
и у рыб на губах, на губках, и выше
выше, до самых
птиц, альбатросов, а после
у сов, и мышей
пониже
но когда
сова, например
изопьет весь мышиный
кубок
а рыба забудет, что билось у ней во рту
а маленький рыбью кость
попавшуюся
проглотит; вот тогда
это слово
одно
останется
—————————
тихо
ты слышишь ведь
этот отвратный визг
что это?
это?
малыш наш, плачет
в соседней спальне
пойди, накорми его
что?
—————————
говорят
первым словом Господина было: silentium
и переводится это как: послушай
а язык мол древний
магический
дьявола вызвать можно
подумали
и забыли
а я не забыл и думал, как же это:
туманность
родящаяся из взрыва
звезда
проглоченная воронкой
точка
массой равная всему
не есть ли это некий тайный диалог
который стоит лишь услышать
послушать
sileeentiuum
вот так-то
—————————
мама, мама, когда
папа придет с работы
ты же
мне
обещала
вчера, что придет вчера
мама, мама, когда
папа придет
разбудишь?
разбудишь ли ты
меня
если я буду спать
конечно, маленький, да
я разбужу
тебя
что ты сейчас-то хочешь
папа приходит ночью
время же только
день;
видишь ведь, я вяжу и
мама, ну сколько можно
я ведь уже большой
изо дня в день ты так
делаешь
сколько помню;
вяжешь одно и то же и
говоришь
одно
надо же, зайчик, ты
вырос
и поумнел;
папа тебя не узнает
прямо совсем большой:
длинными вовсе стали
руки
и все в сосудах
пух на лице щетиной
крепкой и темной стал
первая
седина
вижу, тебя покрыла
ты говоришь, а я
слышу
отцовский голос
поступь, как у отца
мама
ну как
разбудишь?
разбудишь ли ты
меня
если я буду спать
—————————
как-то Господин и говорит мне:
изрекши правду, тут же о ней позабудешь
а дальше я не помню
дальше я ничего не написал
* * *
погляди
где туман
нисходит
по воде ледяной реки Божий сын
водомерка
ходит
через тоненькие круги под ногами
он видит
небо
след оставшийся от змеи и глаза свои
корки
хлеба
отраженные от земли; в отражении
он
такой же
только в черный одет костюм; пробежит
холодок
по коже
ничего не придет на ум, но цилиндр
сюртук ли
туфли
или трость его не легка — отраженья
глаза
потухли
два намоченных уголька
Елена
звонок раздается тонкий
в прихожей, и Елена открывает
а оттуда — сияние!
или это ей показалось
но нет, стоит он, в карманах белый пламень
а во взоре, во взоре-то
невыразимая печаль
а чело его, бог мой, чело в бледном прахе
в какой-то едкой белизне
и зубы желты, желтки точно
— погляди, — говорит, — порадуйся
я не живой уже, а всё еще стою
я видел сон, в долине дагестана
лежу совсем убитый
и запах пороха во рту, его и вкус
и кто-то рядом, на тебя похожий
Елена его внимательно слушает
несмотря на белый порошок
она все-таки барышня — не раз и меня
под вечерок выслушивала она
виолончелькой звонкой радовала
барабанки тонкие
и вот Елена
перед старым стоит своим
добрым, давно знакомым
а он-де пошли со мной
— так трепетно, — говорит, — в долине той
зеленая странна там, ой странна там травка
а на вершинах белых — асфодели!
чудесный друг протягивает руку
и под ногтями — белая пыльца
постепенно сияние нарастает и
приобретает очертания, очевидно, крыльев
и тут я понимаю, точнее осознаю
что все это только сон мой! приснится же!
и все так складно, славно и живенько
перемешалось в башке — стихи различные
человеков сонм, образы итд!
но тут Елена просыпается;
никого вокруг, ни света, ни дыханья
не первый такой кошмар
ей снится в последнее время
далее происходит неинтересное
ну лично мне
но, видите ли
получив эту самую балладу из первых уст
от вышеупомянутой Елены, — не позволю
себе прерваться и оставить ее незаконченной
ну вот, Елена, сонная совсем
слышит звук, отчетливый, «пинь-пинь!»
мобильный озаряет потолок
сиянием, каким-то, что ли, лунным
— беру его, читаю СМС, — рассказывала она, —
и что-то мокрое отозвалось в груди — ведь там:
перевожу с транслита
мой прелестный друг
так одиноко, тишь да мокрота сплошная
в этом дагестане, хотя не знаю, это где :)
не слышно птиц, бессмертно
прозрачно все кругом, так это странно
я видел вещий сон
я видел там — тебя
и вот, пришел к тебе и жду тебя за дверью
о, открывай
сиянию
Елена!
тонкий звонок раздается вновь
и Елена открывает, озаренная!
Ужин
она отламывала горячего хлеба
макала в сыр с маслом и зеленью и клала в рот:
почему не ешь? ты же знаешь, мне бы
только знать что сытый, и я спокойна, Лот
ты какой-то странный сегодня!
она мыла инжир, раскладывала на блюде
вытирала стол от липкого от вчера
золотые руки, чистые!
а в посуде
отражалась терна сиреневая кожура:
а возьми хурму! сладкая, глянь-ка, как налитая
не раскисла, из погреба спасена
я помыла, свеженькая!
дурища
а в душе святая
изнутри как будто бы, запятая, светом озарена
она чистила вареные яйца, резала их на дольки
разложивши солнышком, белым и золотым
посыпала обильно солью для вкуса, только:
это некому будет есть! — не важно
пусть будет, солнышком, для красоты
высоты, а смотришь
и умирать не страшно
погляди, Лот!
а солнце уже садится
и как яблоко красное стало за этот день
ты поешь наконец! так сочны эти наши птицы
жареными, и попей
хороша холодненькая водица!
только сам возьми, у меня все руки жирные
а позади него — дом, погреб, вино в пакете
жена его, килограмм соли на голове
две собаки, козы, куры, коровы, дети
мандарины, персики, яблоки все на свете
винограда усики, цветики на окне — всё течет
подумаешь
всё меняется на сырой планете
и уже ни усиков, ни цветиков на окне
* * *
по одной причине я пишу вам наспех
скорее всего вы прочтете это письмо
лишь после смерти моей, поэтому знайте; моя душа
никакой злобы после случившегося
не питает; ни к вам, ни к тем словам
вами сказанным за моей спиной и во всеуслышание
я, заметьте, хранил своего рода обет
а все, что до вас доходило со стороны, лишь попытки
отыскать в мыслях моих двойное дно
уверяю вас, его нет, ничто не останется от вас втайне
кроме, разве что, той глупой истории
с поломанной марионеткой; так странно все это писать
и думать, что, коли бога нет, и разницы нет, молчание
или звук, музыка или слово, но есть
ничто, толстое и скупое; так стоило ли писать и тратить
время! но пишу и трачу, коли верую
в логику начала, развития и финала;
и пусть, до финала, умолчания останутся умолчаниями.
вот так он написал, представляешь
и хватило же сил человеку
написать столь длинное сообщение
еще и такое бестактное
дай мне почитать, я кажись упустил
особенно важный момент;
новое сообщение
иными словами, дорогая, перед тем, как убить одного
мерзавца, читавшего это сообщение вскоре после вас
прошу одного лишь; закройте глаза
сомкните веки; потому что дальше будет прямая речь
и видеть вам совсем не обязательно.
—————————
молодец, садись, 5, хорошее стихотворение
это ж не стихотворение, что вы, это жизнь
а жизнь лишена поэзии, понял я потом, о да, вы были правы; это стихотворение
—————————
p.s. если же бог все-таки есть, дорогая моя
то мы обязательно это узнаем; а как иначе?
весна
собаки лают, никогда не молчат
по деревяшкам птички стучат
облачка текут, вода стрекочет
из-под воды мужик хохочет
а в рот-то ему не клади ведь
он не такой как все ведь
да, девчёнки, вот это тема
давайте пойдем поглядим, а
наверное это Дима
а, я тоже думаю, Димка
и шапка на нем горит, невидимка
но это не Димка, это
наша сырая планета
веселая
круглая как монета
ни черта не видите, молодайки
у вас в глазах гайки
в ушах дырки
правильно, дырки, ха
пошли потанцуем, а, дырки
не слушайте этого мальчика
из пробирки
Таганку станцуем, Бьянку, Бутырки
песню какую
чё
кто это, кто
это же
некто снимает шляпу, а там
не кусай меня, я еще молодая
Дима, Димитрий, где
у вас толстые ноги, я боюсь
у кого так пальцы воняют
не говорите, я сам хочу
слов слов слов нет
ничего!
девки не плачьте, я сам
кто здесь?
но это не Димка, это
наша сырая планета
веселая
круглая как монета
ни черта не видно от этого света
неотразимого света
* * *
гляди, вон там, внизу
под этим глуповатым паром
танцуют атомы по парам
и усложняются в росу
еще тут отливают снег
в голубоватых кубках этих
такие штуки на мечетях
на всех
в растворе из вот этой вот эмали
два полушария земли
пока их склеить не могли
до склеивания лежали
в начале склеили, а после обожгли
все эти бусины, и каждая блестит
как бы хрусталь, оставленный в пожаре
но электрическая в каждом шаре
душа, что ли, гудит
и страшно им, и каждой нужно друга
как вам и мне
и каждому; земле, мячу, луне
капусте, помидору на окне
(любому завершившемуся кругу)
и шарику, и каждой из планет
и даже целому шарищу небосвода
чем больше связь, тем больше и свобода
а бога нет
|
