Снытко поступает так, как поступает, — он ищет и находит эстетическую точность самовыражения, которая становится настоящим инструментом искренности. И замечу, что он обретает ее в культурной преемственности, косвенно обращаясь к опыту А. Белого, Л. Добычина и К. Вагинова, ведь для них ранний жизненный опыт оказался тем источником, из которого возник широкий стилистический комплекс, именуемый теперь “петербургским текстом”.
Николай Кононов
Часто в прозе Станислава Снытко мы видим безжалостное «рассечение» реальности, усиливаемое натуралистическими деталями. Но неопределенность повествования не должна вводить читателя в заблуждение: между разными элементами микросистемы каждого текста возникают смысловые связи, которые постепенно проясняют аксиологию автора. Так появляются «истории», значение которых не обязательно желает открыться нам, но истории эти нас вовлекают, прежде всего, своим страстным опытом экзистенциального кризиса.
