 |
Александр Долинин
филолог
Родился в 1947 году
Фото: Дмитрий Кузьмин, 2006
|
|
|
Визитная карточка
|
В стихотворении "На смерть Пушкина" Э. Губер сокрушался о том, что поэтический дар мал, и он может принести на гроб поэта только "простой листок в венке лавровом", который "не поразит могучим словом, / Не тронет сердца красотой", в ожидании Пока сплетет на гробе славы Другой певец - другой венок. Кажется, Тютчев стихотворением "29 января 1837" намеревался стать этим "другим певцом", преемником пушкинской славы, возлагающим на ее гроб достойный венок. Если предшественники Тютчева говорят о Пушкине, обращаясь с инвективами к его врагам, то сам он демонстративно обращается к Пушкину, как равный к равному, как поэт к поэту, уводя на задний план темы "вражды" и "людского суесловья", центральные для Лермонтова.
|
|
Биография
Окончил Санкт-Петербургский университет. Профессор университета штата Висконсин в Мэдисоне. Специалист по русской прозе XIX-XX веков, английской и американской литературе и русско-английским литературным связям, переводчик, писал о творчестве Киплинга, Твена, Фолкнера, Пушкина, Достоевского, готовил к изданию произведения Набокова. Автор книг "История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели" (1988), "Истинная жизнь писателя Сирина: Работы о Набокове" (2004), "Пушкин и Англия" (2007). Автор многочисленных научных публикаций на различных языках, участник многих международных симпозиумов, лектор крупнейших мировых университетов. В настоящее время работает, в частности, над историей изданий пушкинских сочинений, стремясь отделить оригинальный пушкинский текст от поздних издательских изменений. Лауреат Международной премии имени Ефима Эткинда 2008 года.
|
|
Прямая речь
Так сложилось исторически, что Пушкин стал центральной фигурой русской литературы. Не сразу, кстати. Были эпохи, когда Пушкин уходил на второй план, а потом его роль в культуре снова возрастала. Но это положение Пушкина – факт, возникший не за одно десятилетие – и с ним надо считаться как с русским национальным феноменом. В этом нет ничего плохого. Если культура – это совокупность множества вещей, понятий, представлений, вкусов, убеждений, норм поведения, общих для определенной группы людей, – то общность, состоящая из внимательных читателей Пушкина, – это, я вам скажу, – не самая дурная субкультура, что бы ни говорили те, кто доказывает, что никакого «авторитарного дискурса» быть не может и не должно. И я с большим удовольствием к этой субкультуре принадлежу.
|
|
Предложный падеж
Так бывает при соприкосновении с трудами Долинина всегда — читанные-перечитанные сочинения (пушкинские «Анчар» или «Родрик», любой роман Набокова, стихи Тютчева на смерть Пушкина…) ты видишь словно в первый раз — они разом становятся загадочнее (ибо прирастают прежде скрытыми и тревожащими, как любое открытие, смыслами) и яснее. Новообретенные смыслы складываются в кристаллически отчетливую структуру, в которой, кажется, нельзя изменить ни единой черты. Конечно, это только кажется. Смешно предполагать, что после Долинина Пушкин, Набоков или Вальтер Скотт окажутся писателями исчерпанными. На то и даны нам головы, чтобы думать дальше. Но и прятать восхищение от изящно и убедительно решаемых на твоих глазах головокружительных задач, тоже было бы смешно. |
| Библиография |
|
История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели
М.: Книга, 1988. — 315 с.
Истинная жизнь писателя Сирина: Работы о Набокове
СПб.: Академический проект, 2004. — 400 с.
|
Пушкин и Англия: Цикл статей
М.: Новое литературное обозрение, 2007. — 275 с.
|
|
