 |
Аркадий Бартов
прозаик, филолог
18 декабря 1940 — 20 апреля 2010
Фото: Сергей Подгорков, 1993
|
|
|
Визитная карточка
|
В один погожий летний деньКак-то к Мухину зашел сосед Иван Степанович Коромыслов и принес Мухину водки. Когда оба уже изрядно выпили, Коромыслов рассказал Мухину историю, которая случилась с его родным братом, Кузьмой Степановичем. В один погожий летний день Кузьма Степанович шел по мосту через речку Макарьевку косить траву. Косу он держал на плече. Проходя по мосту, Кузьма Степанович услышал всплеск, посмотрел и увидел в воде щуку. Кузьма Степанович был заядлый рыболов. Он, не раздумывая, дернул за ручку косы и лезвием отсек себе голову. С тех пор Кузьма Степанович лежит на Макарьевском кладбище без головы, которая уплыла неизвестно куда. Кузьма Степанович был человеком неплохим, но увлекающимся. Рассказав эту историю, Иван Степанович предложил выпить за своего родного брата, погибшего так несвоевременно. С тех пор Мухин каждый раз, когда пьет со своим соседом, Коромысловым, поминает добрым словом его родного брата, Кузьму Степановича. Из цикла «Кое-что о Мухине»
|
|
Биография
Закончил Ленинградский Политехнический институт и Высшие курсы при Ленинградском университете. Писать начал со второй половины 1970-х годов. Печатался в «самиздате» Ленинграда, Москвы, Риги и в эмигрантских изданиях. Работал руководителем Вычислительного центра проектного института, с конца 80-х – ночным сторожем, рабочим, корреспондентом на радио. Затем вёл спецкурсы по культурологии, философии искусства и истории русской литературы XX века в петербургских и зарубежных университетах. Первая публикация в «официальной» советской печати в 1985 г. в сборнике писателей ленинградского андерграунда «Круг», за ней последовали рассказы и статьи об искусстве и культуре в журналах «Аврора», «Нева», «Звезда», «Собеседник», «Комментарии», «Знамя», «Новое литературное обозрение», «Родник», «Третья модернизация», «29», «Урал» и др. Печатался и переводился в Австрии, Германии, США, Франции, Югославии, странах Балтии; пьесы ставились в театрах Германии и на немецких радиостанциях. Автор десяти книг прозы.
|
|
Прямая речь
Так и не пройдя весь путь модернизма, русское художественное сознание было подготовлено в конце прошлого века к постмодернизму. Оказалось, что постмодернизм ему близок и давно предназначен. В «безвременье» на материале так называемого «развитого социализма» в России совершился процесс стремительного перехода от домодернистского сознания к постмодернистскому. И это благодаря во многом многоликой и вездесущей природе советского марксизма, который стал пародией на идеологическое мышление как таковое, грандиозным постмодернистским произведением. Из статьи "От противостояния стилей к эстетическому эклектизму" |
|
Предложный падеж
Тексты Бартова внешне почти неотличимы от рыночного вороха постмодерных словесных поделок. Тотальная деидеологизация, осмеяние без границ, нескрываемая эксплуатация читательского мазохизма, игра на тщеславии и интеллектуальной ограниченности инженерно-технической массы книгочеев — приемы одни и те же, но различна стратегия их применения. В отличие, скажем, от литературы московского концептуализма, тексты Бартова обладают терапевтическим, пространственно-успокоительным эффектом, чувством баланса и соразмерности. Их архитектоника тяготеет к классицизму, из окон этого словесного здания просматриваются перспективы ампирных ансамблей, декорации россиевского Петербурга. Ветшающие, рушащиеся декорации, из последних сил пытающиеся удержать шаткое равновесие. Да, композиции Бартова эксплуатируют неравнодушие постсоветского обывателя к моментам немотивированного падения или взлета, к головокружительному вращению колеса фортуны, они предлагают себя в качестве игрового поля, но от толпы литературных наперсточников их отличает одно, впрочем, весьма существенное свойство. Это качество материала и чувство перспективы, наличие долговременной литературной стратегии. Английски ухоженное игровое поле прозы Бартова граничит с помойкой “стебальной” словесности, доминирующей ныне повсюду. Но только граничит не более как граничат разделенные общей кирпичной стеной два очень похожих дома — здание психушки и корпуса Духовной академии. Они были выстроены в одно время и одним архитектором — но для разных целей. Виктор Кривулин |
| Библиография |
|
Дивертисменты
Л.: Советский писатель, 1990.
Прогулки с Мухиным
Л.: Нотабене, 1991. - 243 с.
Недолгое знакомство
СПб.: Санкт-Петербург — XXI век, 1994.
Мухиниада
СПб.: ДЕАН, 1999.
|
Убийство в графстве Кент
СПб.: Борей-Art, 1999.
Блондинка в розовом, брюнетка в голубом: Рассказы о любви и о войне
СПб.: Репринт, 2000.
Эпоха и стиль
Статьи. — М.: Вест-Консалтинг, 2006.
Жизнь как она есть
Избранное. — СПб: Геликон Плюс, 2008.
|
|
