Страны и регионы

В прозе Маканина конца 1980-х — первой половины 1990-х сталкиваются два стилевых пласта. С одной стороны, сюжетные, жестко конструктивные повести «Лаз» и «Кавказский пленный» […] продолжающие линию псевдореалистических повестей и рассказов «уральского» цикла […]; с другой — бессюжетно-рыхлые, философические романные сгустки «Квази» и «Стол, покрытый сукном с графином посередине». Между этими полюсами, как некое связующее звено — социально-аналитическое раннеперестроечное повествование «Один и одна», где едва ли не впервые была вывернута наизнанку, подвергнута ироническому анализу (и самоанализу) — шестидесятническая легенда о славном поколении славных ребят родом из двадцатого съезда. Поиграв в постмодерн, доказав самому себе, что может писать не хуже нынешних, играя на их стилистическом поле, Маканин вернулся к самому себе, к своему истоку — к запоздавшей на полтора столетия позднеромантической традиции, ко всей неразрешимости поставленных ею трагических проблем и к предельной, обжигающей ясности выработанной ею повествовательной манеры.