Страны и регионы

… дело <…> не в том, что о любви до глубокой старости никто раньше не писал, а в том, что, может быть, мало кто из поэтов знал, что это такое на самом деле. У Лиснянской — это не юношеская декларация, не зрелая унылая констатация преходящести и угасания всего на свете и уж никак не старческая жалоба, но — явление высокой, из каких-то других эпох любви, безотносительной ко времени и возрасту.



Инна Лиснянская — поэт сдержанный и почти спокойный, она сопровождает читателя в пределах только личного — личной памяти, личного взгляда, личного ощущения. Не отрицание своего «я», не совпадение с «я» того, кто слушает, а возможность понимания и угадывания — родственной души, похожего восприятия, доверия и способности к неотторжению. Для нее и смерть — не уход туда, откуда не возвращаются, а переход к светлому состоянию, не глубокий тоннель, а высокий стебель, ведущий не к провалу, а к вершине — цветку, бутону; стебель, выводящий к солнцу.