Страны и регионы

* * *

Во время оргазма француженка думает: любит-не любит.

Советская женщина рассматривает потолок.

Во время оргазма англичанка думает: женится-не женится.

Советская женщина: надо бы его побелить, обелить как-то его, а то вон пошла трещина.
Во время оргазма советская женщина свободно ассоциирует.
После оргазма советская француженка коллапсирует в англичанку, в волка.

Она не только думает, но и говорит: я тебя послелюблю.
Советская женщина представляет себе, как щель заполняет бетон новой советской жизни: плотно, до самого дна, вплотную.

Советская женщина думает «о другом» — (думать в значении «думать») — о самом маленьком из людей, о невозвращении Одинакового;

когда-то ее уже были в этой постели, но так — никогда.

Ведь это ее постель — вспоминает она, — ее потолок, ее трещина, ее бетон, ее волк.

Может ли волк быть ее — неотчужденный труд в значении «трудный». Всего не расскажешь, всего не выявишь.

«Всех не ***», — думает советская женщина меланхолически, подозревая, в то же самое время, в этой идее нечто капиталистическое — некую жадность вкупе с невротическим, эдипальным ограничением, кастрирующим ее.

Мысли летят к потолку в «плато оргазма» (плата оргазма).

Советская женщина инсталлирует антисексус,

оргон

у себя в коммунальной ванной,

забывая вопрос.

Во время оргазма никто ни о чем не думает целую миллисекунду (или чуть меньше) — если брать чистый субстрат его, чистое вещество

Мультиплицировать эту секунду, наслоить, смикшировать, расклеить по всему городу.

Революция снова здесь.

Юнкер, расстрелянный в дровяном сарае.

Мерзнущий в опере сытый Сомов.