Страны и регионы

Стихи, как я их писал до какого-то времени, были в традиции, что ли, более принятой, — Юнна Мориц, Ряшенцев, Тарковский... Она идет от позднего Пастернака, Заболоцкого. В этом роде у меня было немало написано. Что-то вышло, получилось. Но потом я от этого отказался. Я увидел, что в эти условности много чего не вмещается. Я вам сейчас попробую оттуда что-то вспомнить. Хотя, повторяю, я никогда это не включал никуда. Не потому, что слабо. Я не считаю, что это было слабо. Ну, я пошел другим путем в словесности. Это тоже мое, но как такое мое ретро... А с другой стороны, может быть, наоборот — это у вас что-то как раз и вызовет. Увидите, что да, действительно, человек пишет стихи.

Евг.Харитонов — губитель. В эстетике, как и в нравственности, в искусстве и в жизни. Тем, кто занимается его творчеством, я посоветую задержаться над этой, ключевой для судьбы Харитонова проблемой. Но в первую очередь — самого себя.



Мир Харитонова, его философия, его мировоззрение и хорошо разработанная им система ценностей (его ценностей) существенно отличались от постшестидесятнического интеллигентского сознания (имея в виду ту часть интеллигенции, к которой он принадлежал или мог бы принадлежать). Четкая дистанция, которую он соблюдал в отношениях с коллегами по «литературному подполью» выдавала его «особость»: «К собратьям по перу я прихожу застегнутым на все пуговицы, но с вопящей розой из своих стихов в петлице. Хотя все равно она слишком роза, чтобы быть бесстыжей. Я бы и не допустил, чтобы она дразнила. Я не павлин. Я что-то под стеклом. Я культурное растение. Хотя и не минерал. «Я» среди людей, культуры и государства».
Именно эта харитоновская позиция — «Я» среди людей, культуры и государства» — была главным его отличием от преобладавших в то время интеллигентских умонастроений. Среди людей, среди культуры, среди государства, где «среди» можно расценить как «в центре», но ни коим образом — «в стороне»...