Юрий Буйда
прозаик
Родился в 1954 году

Визитная карточка

С утра шел серый дымный дождь, в зале было сыро, холодно и сумрачно, но включать лампы из-за ремонта было нельзя. Милиционер курил у приоткрытого окна, но дым упрямо слоился в зале. Я устроился у двери и стал разглядывать Веру Давыдовну с дочерью, а когда толстый милиционер с пухлым детским лицом ввел подсудимого, переключился на него. Это был молодой человек моих лет, невысокий, с ярким румянцем на щеках и чахлой льняной бородкой, которую он непрестанно почесывал, оглаживал и всячески теребил. Он был сыном известного в городе художника-графика Самсонова, незадолго до этого покончившего с собой — как утверждали, после чудовищного скандала с женой и многодневного запоя. Выяснилось, что это был второй день процесса, накануне в суде уже слушали свидетелей, потерпевшую и подсудимого. Прокурор в форменном мундире и косоплечий адвокат в очках на кончике утиного носа бубнили по бумажке: один требовал примерно наказать, другой — переквалифицировать дело из «разбойного нападения» в «злостное хулиганство». У меня болели уши, и иногда приходилось напрягаться, чтобы разобрать их слова — тоскливо-необязательные, тусклые и будто отдающие вчерашними щами или прогорклым мылом. Судья — женщина дородная и вся в бородавках — казалось, дремала. Мужчина в долгополом плаще с длинными рукавами (явно с чужого плеча) — в зале все сидели в верхней одежде, включая судью, — бесшумно встал со своего места в темном углу, неторопливо проплыл между рядами и медленно, словно преодолевая сопротивление мутной стоячей воды, приблизился к подсудимому, рядом с которым дремал со склоненной к плечу головой милиционер, — только тогда я узнал в нем Андрея Сороку, — передернулся, словно от внезапного приступа озноба, и ударил человека с льняной бородкой ножом в горло. Удар был такой силы, что кровь брызнула на дремавшего милиционера. Сорока изогнулся, проворачивая лезвие — что-то хрустнуло на весь зал — в горле подсудимого, и отшатнулся. Замер на мгновение. Потянулся рукой к милиционеру — тот отшатнулся, ударился боком в поручень ограждения и стал сползать в обмороке на пол.

— У вас же кровь на лице, — проговорил Андрей укоризненно.

Из романа «Кёнигсберг»


Биография

Окончил Калининградский университет. Работал в областной прессе, дойдя до должности первого заместителя главного редактора газеты «Калининградская правда» и кандидата в члены бюро Калининградского обкома КПСС. С 1991 г. в центральной прессе: обозреватель «Российской газеты», «Известий», ответственный секретарь журналов «Новое время», «Знамя» и др.


Предложный падеж

Я люблю Буйду, как очень немногих современных прозаиков, но читая его, всегда испытываю род страха: струна перетянута, слишком мала дистанция между текстом и автором, несмотря на то что автор просто-таки нагнетает фантастический абсурд, надувает иногда им свои рассказы, словно "веселящим газом". Но этот литературный газ имеет прямое отношение к Освенциму, если считать Освенцим одним из характернейших символов прошедшего века. Проза Буйды — это те самые "стихи после Освенцима"...

Александр Агеев


Библиография

Прусская невеста
М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 308 с. — Библиотека журнала «Соло»

Борис и Глеб
Три романа. — СПб.: Лимбус Пресс, 1999

Скорее облако, чем птица
Роман и рассказы. — М.: Вагриус, 2000. — 444 с.
Желтый дом: Щина
М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 492 с.

Третье сердце. Дом Домино
М.: Эксмо, 2010. — 492 с.






Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service