Текст как вид на открытое море: долго, полотно за полотном. При этом медитация не мешает динамике, а динамика не искажает пропорций и деталей стиля. Я бы рискнула сказать: метод Асиновского. Он позволяет преобразить миф, наполнить его автором, сродниться.
Наталия Черных
Все представленные "полотна" кажутся неожиданным, небывалым вызовом некоторым литературным конвенциям. Они доказывают высокий смысл усложнения собственных художественных задач. Но сложность не противоречит естественности.
Из предисловия Данилы Давыдова к книге "Полотно"
Поэт честно следует заветам ларионовского «роста живописи на глазах зрителя» и филоновского аналитизма, прорабатывает каждый «миллиметр» фактуры избранной раз (и навсегда...) формы словесного
полотна, буквы, слоги и слова нанизываются одно к одному – так, что начинается самообнаружение таких скрытых от непрофессионального читателя поэзии реальностей, как стопа, слоговая длина слова, открытый/закрытый слог; словораздел оживает за счет каскадов начальных и цепных внутренних рифм...
Из послесловия Игоря Лощилова к книге "Полотно"
Асиновский преодолевает, изблевывает поэзию, зная, что нет ничего хуже, презреннее, подлее поэтического: того поэтического, после которого руки с мылом уже не вымыть. И направление Асиновского - раньше его стихи были радикально иными - есть направление прочь от поэтического: того поэтического, в котором связь медийной кухни и прямого общения с возвышенным превосходит все допустимые нормы блуда. Асиновский стремится к бесхитростному, восхищенному, детскому сопоставлению слов, видя первейший долг практикующего поэта в отказе от фальши литературного мастерства.
Сергей Соколовский
