Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
Россия

Страны и регионы

Екатеринбург

к списку персоналий напечатать
Юлия Кокошко
Юлия Кокошко
прозаик, поэт
Родилась 7 октября 1953 года

Фото: Марина Волкова, 2018

Визитная карточка
Декламаторы и сердцееды уже превращались в виночерпиев, а спящий — в провожатого, в царапающийся кустарник с ягодами прощания — с той, кто вышла к нему из Мертвого моря и кого проводил — обратно в пену, и пожертвовал с ней — всех, кого взлелеял, и сам уже — Мертвое море, суховейский ветер, никто. И не отгадать нам, кого никто столкнул со скалы — или накормил умирающего из рук своих, бросив бутерброд между рельсами… Пред вами ростовщик или спаситель мира… Но скорее — непреходящий жид. И поскольку сквернит око — кривизной черт и пропорций, и поскольку поганит — золотое сечение нашего торжества, ни один из нас не сопереживет ему.

Из книги пира


Биография

Родилась в Свердловске. Окончила филологический факультет Уральского университета и Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Работала в библиотеке, на Свердловской киностудии. В настоящее время — преподаватель филологического факультета Уральского федерального университета. Публиковалась в журналах "Урал", "Уральская новь", "НЛО", "Золотой век", "Несовременные записки" и др., в альманахе "Фигуры речи", Антологии современной уральской прозы и т. д. Лауреат Премии Андрея Белого (1997) и имени Бажова (2006).
Прямая речь

Поскольку я живу в те редкие моменты, когда мне интересно, а повторяемость каждодневного сюжета — не то, что захватывает инфантильных романтиков вроде меня, дальнейшие и промежуточные моменты ввиду незначительности не стоят гласности.
Но что меня беспокоит — вдруг во всеобщий час я не успею уничтожить все бумажные свидетельства моей ничтожной частной жизни, и кто-то случайно прочтет пару-тройку страниц моих дневников или иных ничтожных записей — речь как о не имеющих оснований исследователях моего высокого творчества, так — о всех трудолюбивых, простых, любопытных людях. Умоляю здесь — все мои бумаги должны быть немедленно транспортированы на помойку. Неоткрытыми.

Из материалов сайта bazhov.ural.ru
Предложный падеж

Вряд ли много на свете писателей, о которых можно сказать "его невозможно читать", и добавить — "это прекрасно". В моем Списке Ста такая писатель один — Юлия Кокошко. Такая писатель одна, такая писатель одно — слова, сопрягаясь в цепочки, оказываясь рядом, стремительно теряют из виду рецепиента и кувыркаются себе навзничь и наискосок под солнечной юлиной луной. Это ни на что не похоже. Смысл теряешь из виду на второй фразе, на четвертой теряешь охоту его обретать. Ты попадаешь в зону, где слова интересуются только друг другом, откликаясь на созвучия, на шевеление ложноножек у букв, на... Бог знает на что: людям этого не понять: попробуй объясни тем же буквам, как один человек способен отозваться на россыпь черных точечек в зрачке другого: и из-за подобной ерунды земля начинает выгибаться под ногами: как кошка спиной. Вот названия юлиных текстов: "Чаши и вазы в свободном полете", "Военный базар с исчезающим полководцем", "Военный базар с исчезающим полководцем" (случайно повторилось дважды — пусть так и будет), "Сад старых стульев", "Вертикальная песня, исполненная падающими на дерево". Исчезающая, ускользающая, ветхая красота, журчание чего-то серебряного, слово "одиночество" под языком и подушкой.

Вячеслав Курицын


По существу, в текстах Кокошко (не только в этой книге, но и в ней также) читатель сталкивается с ситуацией, обратной прустовской синестезии печенья «Мадлен»: если для великого модерниста вещи мира выступают катализаторами припоминания, то Кокошко, напротив, находится в постоянном поиске объектов, с которыми память может связать себя. <...> Тексты Кокошко <...> всегда имеют дело с субстанцией, из которой складывается человеческая личность. Но они подразумевают и определённую художественную идеологию, согласно которой личность всегда ретроспективна: чтобы собрать её, нужно сначала многое пережить в надежде на то, что между пережитыми фактами опыта возникнут связи, формирующие «Я». Возможно, именно в силу этой скрытой идеологии даже в лучших текстах Кокошко чувствуется предел избранной оптики: она словно бы всегда упирается в проблемы большой истории, которые мнемоническая поэтика, основанная на реконструировании пережитых чувств и ощущений, решить не в состоянии.

Библиография
В садах...
Повесть. Рассказы. — Екатеринбург: Сфера, 1996. — 160 с.

Приближение к ненаписанному
Челябинск — Екатеринбург: Издание фонда «Галерея», 2000. — 306 с.

Совершенные лжесвидетельства
Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2003. — 242 с.

Шествовать. Прихватить рог
М.: Наука, 2008. — 320 с. — (Серия "Русский Гулливер")

За мной следят дым и песок
Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2014. — 338 с.
Совершенные лжесвидетельства
Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2016. — 248 с.

Под мостом и над мостом
Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2016. — 412 с.

Сумерки, милый молочник
Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2018. — 82 с.

Радио над местечком Неполные Радости
Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2019. — 144 с.

О ней пишут

Сергей Беляков

Юлия Кокошко отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского

Тексты на сайте

Воздух, 2020, №40

Воздух, 2017, №1



Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service