Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
Страны и регионы
Города России
Города Украины
Страны мира

Студия

Проба

вернуться к списку текстов напечатать
СТАТИКА
Проскуряков Тимофей, 2004 г.р., Балашиха
(НОВОГОДНЕЕ)

Пока мы тут с вами сидим,
(непонимание, абсолютное фонетическое восприятие)
На берёзах, а не тревожно смотря в мнимо
        пустые
                    балконы, — синицы
(и так, будто предел повёрнут
к нам дном),
мерещатся. Тишина, которая невозможна:
кружка серая неба помнит иное.
Наверное, лишь сосна, как грусть препинания,
  окисляет
          верлибр минут до чистого моментального воздуха.


* * *

вдох:
      интегралы берёз и сине-синяя
степень неба (выдох) —
              достаточно.


(ПСИХОЛОГИЯ)

Шаги. Совсем новые.
Синие, как тревожный плащ в шкафу,
тропы ведут от себя.
                   
Сосны под пурпурным электричеством.
Их неподвижная гиперчувствительность
(ноцицепция) пахнет
на руках горько и вкусно живицей и терпенами.
И это всё, что могут они сказать.

Их ясный печальный синтаксис
поляризованных строк о том,
что у них нет ничего,
кроме терпения
и продолжения созерцательной жизни ,
остаётся надолго на ладонях по возвращении
к поломанному майскому себе.


АВГУСТ

Рябина, не сказав ни слова,
закрытостью губ первой желтеет;

Молчат, подхватив, прохожие,
неся новую постель
    в лигниновые комнаты, где

Окно всё чаще бывает зеркалом,
видящим меня еле-еле,

Дверная ручка показывает
бесконечно статичное время
на желтеющей, как все страницы на свете, стене,

Розовые хлопья импульсного
света нервного дня — слабые-слабые,

Без завершения
касаются потолка и срываются оранжевой
выпуклостью неизвестной фигуры за занавески, 

Становясь неопределёнными
мгновенно ничейными
безо всякой надежды.

Отзывы экспертов

Перед нами — артефакт аналитической поэзии, идущий не от драгомощенковского съятия-разъятия, а скорее от той постановки вопроса, которую предлагал Геннадий Айги. Ключей к прочтению этих текстов через призму Айги — несколько: это и берёзы/синицы/сосна/рябина (подлинность и неприхотливость природы в поле зрения в первом тексте), и операторы, которые вначале видятся ремарками (та, которая начинается со слова непонимание в первом фрагменте, та, которая выдох во втором, та, которая ноцицепция – агноним, по простому обозначающий пульсирующую боль), а ближе к концу четырёхчастной композиции выводят общую модальность повествования на метатекстовый уровень, а также момент творческой биографии автора: годом ранее автор обращался в «Студию Литкарты», и рефлексировала по поводу его текстов Татьяна Грауз, гораздо в большей степени, чем я, включённая в контекст айги-письма (не знаю, было это вызвано пожеланием автора или любопытством критика).

Ещё интересно наличие очень плотных образно-символических сцепок: если в одном тексте грусть препинания, то в последующем печальный синтаксис, и в завершении более развёрнутое построение, могущее быть прочитанным тоже как метаописание синтаксической категории:

Розовые хлопья импульсного
света нервного дня — слабые-слабые,

<…>

Становясь неопределенными
мгновенно ничейными
безо всякой надежды.

Можно было бы (но вроде бы не нужно, так как это уводит рассуждения о стихах в режим «хорошая строчка», присущий кондовой критике советского времени) сказать о плотности образов цветообозначения: кружка серая неба, сине-синяя степень неба, [шаги] синие, как тревожный плащ в шкафу, под пурпурным электричеством (речь о соснах, возможно, на фоне заката/рассвета; дальше образ электричества подкрепляется словом поляризованных), [рябина] закрытостью губ первой желтеет (+ синтаксическая неоднозначность — ‘первая закрытость губ’ или ‘первая в ряду иных деревьев’), розовые хлопья импульсного света нервного дня, которые, видимо от изменения угла зрения на свет при порыве ветра в окно, срываются оранжевой
выпуклостью неизвестной фигуры
. И эти цвета сменяют друг друга – на фоне вневременья и тишины.

Я вкопалась в несколько направлений развёртывания текста, и в какую сторону ни пойди обнаружила органичность и сцепленность всего со всем. Этих зон плотности высказывания здесь явно больше, что не может не радовать — разумеется, в контексте давно провозглашённого Юрием Тыняновым «единства и тесноты стихового ряда», так необходимого поэзии.
18.10.2021

Эксперты

Участники

Макс Раздобудько поэт
Киев
Поэт. Родился в 1988 г. в Киеве. Учился на философском факультете Киево-Могилянской академии, затем на сценарном отделении Университет театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого. Публиковался в журналах "Стена" и "Южная Звезда".
подробнее


Юлий Хороших поэт
Москва
Родился в 1999 г. в Таёжном районе Приморского края. В 17 лет переехал во Владивосток, поступил в Академию искусств, забрал документы, поехал в Москву. Там поступил в Литературный институт, на семинар Г. И. Седых. Один из создателей и поэтов «За Стеной». На 2019 год занимается собственным поэтическим видео-аудиопроектом POETRY 21.
подробнее

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service