|
|
|
Города России
Города Украины
Страны мира
|
|
|
|
|
|
Волчий час
Без рубрики
10.04.2020
|
***
этот нервный смешок над чернухой из новостей
приглушенный до постиронии
в мемах увековеченный
мог бы не быть нытьём над высохшей грудью матери
или отзвуком колыбельной на шумной площади
унимай он тревогу
впрочем
когда он влиял на что-то? —
за пределами субъективного горизонта
бьются о воздух лопасти вертолётные
в перепонки ушные — призывы к благоразумию
словно о чьи-то ребра — кулак добра
продолжающий твёрдую руку
скипетр и навершие
как и прежде лежат за музейным стеклом дисплея —
выдохнуть на поверхность
нарисовать хуёк
торопливость начертания
обреченный на испарение
чтобы стереть при случае
не узнав
как неизбежно
как жутко гремит политика
приговоры и оговоры
только бы не увидеть
эти тонкие губы судьи
матово сдержанные
они
для меня лишь догадка
за пределами фотографии —
иссякающей
приглушённой
расстоянием до события
но чем ближе к воронке из мускулов
камуфляжа
тем невозможней ликующий возглас что нет России
у всех на краю стоящих
больше прав на отчаянный хохот навстречу бездне
чем у меня
труса и эскаписта
но об этих правах
и прочих
кажется умолчали
или в гнетущей близости от закона
человек неспособен вспомнить об этом праве
на спасительный смех
а впрочем
когда он спасал кого-то?
***
ну признайся артём ну скажи самому себе
вынося на помойку зеркало осторожно
что приставив его к советскому шифоньеру
ты не открыл портала не повредил
структуру пространства (а только страницу книги
пролистанной торопливо и без почтения)
что не ты разбросал клубнику среди ненужных
покалеченных некрасивых предметов быта
лежащих по ту и эту
сторону червоточины
отражаешься
нет
не ты
был художником что оставил
россыпь красных плевков
передавленную клубнику
надолго запомнят липнущие кроссовки
и брезгливое обоняние
пряный
приторный
дух зазывает мух
в червоточину зеркала
в топкую мякоть ягоды
даже сейчас щегол
пока ты идешь к метро
или мчишься (как муха) во тьме тоннеля
мухи звенят щекотно
они повсюду
они — слова
не размякшие в щелочах и дефектах речи
дорогие желанные словно контур
обретённый усилием окуляра
так что все эти сколы зазубрины пятна
искажения отражений
повседневные шаржи в мутном окне вагона
достовернее гладких лиц
субъективный ландшафт
открывается наблюдателю
бескорыстному
беспристрастному
словно дроны из фбк
(или вязкие мухи)
но нет, не ты
ты всегда пристрастен
***
[варгтИммен?]
липнет к языку и нёбу
солёным тестом лоскутком ожоговым
пока латиницу ведет произношение
в восточную Европу
мимо фьордов
[vaргтИmmen?]
или все же [вААrgtimmen?]
сфотографировать бы это на ладони
как солнышко
арктическое?
нет
ведь волчий час
и как-никак звучит солидно
загадочно и как ни поверни
как ни обтачивай углы согласных
и кашицу не сплевывай на камни
отразившие
густое кириллическое эхо —
сейчас начнется между перепонками
иной присвоенный не волчий
волчий час
ведь существует все же аутентичный? —
час волка
черно-белый предрассветный
что бережно пропела снежным голосом
кибернетическая скандинавка:
[вAAрльтИммэ] — кочка в пасти алгоритма
канавка нёба прерывает поступь
языка
как мама Ингмара — его тяжелый транс
у монитора
окликом внезапным.
BANG!
1.
слух заострённый
мышью
сквозь летаргию и
помехи вещания
шорохи полилога
проклюнувшись различает
это
токи сырой земли
это
маму зовут первобытно
а где-то над —
красное капище
белые истуканы
одно из возможных «мы»
вокруг
гипсовой головы
хоровод водило
кричалками
говорило
забота бывает строгой
по звуку шагов одного из мы
по рельефу лозунга
слух заостренный
читает
резьбу на белом
черепе
расписанном
как луна!
2.
нарисованный выстрел
в плакатного шатуна
пахнет железом и паникой
новостная заметка
а воздух
на месте гибели
свежий невинный и смелый
как orbit сочный арбуз
улыбки не из рекламы
от шипения растворителя
от развилок в текстуре краски
на просторной стене кремля
караульный стирает ласково
кровь медвежью с парадного кителя
3.
Аскетичный зазор междустрочного интервала,
незадымленные знаками отступы и поля
вдохновляют на символический вандализм,
или просто — скептические штрихи; если
не на всех городских дорогах стоят кордоны,
и не каждая щель отравлена дезинсектором,
диалог состоится, паразиты прорвут оборону
печатного текста — рисунками от руки.
Словами на «ха» и «пэ», эмблематикой субкультур,
синей чернильной щетиной на лицах женщин,
грифельным макияжем на лицах мужчин
приручается страх перед символом; это потом, а пока
чуешь, с востока повеяло едким, не запеклась
краска на этих страницах; на сером снегу
мерцает пятнами чей-то опыт, и к сожалению,
нам не продвинуться дальше, не заходя за поля.
4.
Плакат не терпит пустоты:
Да будет девочка (назовём её Машей);
ну такая,
с вехами в судьбе,
с пирсингом в губе —
Маша,
помнишь, как покалывало щёки
жаром нового инфоповода, как поднимался
опричный костёр в комментариях на «Медузе», как
шипение чёрной смолы, несговорчивый воздух дрожащий
настигли нас в тамбуре шаурмечной, куда мы зашли с мороза
насладиться восточной кухней? Стало понятно, зачем
разноцветная, эксцентричная, после танца
ты вмешалась в тот разговор,
который не наше дело;
Маша,
спрошу глазами,
узнав твой преступный профиль:
не ты ли тогда стреляла — из глубины плаката
шла на отзвуки хищной риторики сквозь бурелом,
когда от мультяшного грохота —
BANG! —
затрещало медвежье брюхо,
и арбузная мякоть, конфеты, внезапные наши слёзы
приблизили бой часов на кремлёвской башне?
Задеваешь стакан — размывается контур — пустеет небо.
Ну зачем, ведь прекрасно знаешь, фейерверки запрещены
в этот час, ради чего, Маша, своим силуэтом
нелепым и вдохновляющим
ты пыталась быть больше звериной тени?
Мне даже жалко, что ты — идея.
Почему я мечтаю с тобой дружить? —
(ну или как пойдёт) — шальная императрица
без имперских амбиций,
без огня и меча
горяча.
5.
Прежде смеха звучит улыбка, прежде улыбки — пламя
стрекочет в ушах погорельцев на пепелище,
когда прикоснувшись пальцем к остывшей саже,
девочка выводила на уцелевших стенах
палочки и кружочки — линия к линии.
Мимический импульс, ещё не улыбка, но
зыбкого мира начало созреет над
язвой ландшафта после бомбардировки, на
экране смартфона, разбитой ливнем речной воде
пиксельная мозаика уступит изображению:
люди на берегу — цепью — ладонь в ладони
учатся забывать, начинают быть.
6.
…и всё же белый кислород зияет между
высоковольтных литер вдоль дороги
столбы и провода расчерчивают небо
но остаётся пауза для вдоха
плакат кончается
но остаются — руки
по локти в краске
в солнечной щекотке
плакат кончается
но остаются — мы
|
|
|
 |
 |
Все персоналии
 |
поэт
|
Родился в 1993 г. в селе Северском. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького (семинар Е. Ю. Сидорова). В 2019 окончил аспирантуру Литературного института. Публиковался в альманахе «Артикуляция», на сайтах Stenograme, «Полутона» и «Маргиналии». Живёт в Люберцах.
...
|
Тексты на сайте
Без рубрики
|
|
