|
ЧИТАЕМ ВНИМАТЕЛЬНО
* * *
Мы будто бы спим, и будто бы сон,
И Фридриху темного пива несем.
И Фридрих торжественно, неторопливо
Пьет, как вино, темное пиво.
Хмельное молчанье неловко хранит,
На Эльзу Скифлд, волнуясь, глядит.
Мы будто совещаемся, пусть, мол, их –
И оставляем влюбленных одних.
И ждем, и ждем, и ждем до утра,
И она выходит – пойдемте, зовет, пора.
А Фридрих спит и дышит покойно, тихо,
Как будто бы обнимает Эльзу Скифлд.
1987-1989
* * *
Ворота настежь, чернея,
Оборудованные корпуса,
Голая степь на карте,
Солончаки,
Ни одного миллиметра на карте,
Но ворота звенят, пожалуйста,
Пельмени, постель,
Да ведь это сестры,
Искаженные лица, наши сестры,
Оренбург не принимает,
Поздно, назад, это не Оренбург,
Там наши сестры,
Это не сестры.
1987-1989
* * *
В кузове перекатываются бочки с олифой,
В Чкалов, домой,
И взрывы не слышны,
Никак не вырвется Каминский,
Неплохо ведет, слишком нервно,
Кузов в потеках, прибывать продолжает,
Напрягаясь, Каминский, хохотом подгоняя,
По шлейфу олифы как петля,
И дверцей хлопнув, останавливается,
Проминает кулаком капот –
Где Чкалов, что за чертовщина?
1987-1989
* * *
Шахматы, шашки рассыпались.
Ветер сшибает стекло.
Из темноты выступают Фридрих и Эльза.
Фридрих и Эльза, станцуйте, как цыгане,
Любовный танец.
Нет, – отвечала Эльза. – Я безумно слаба,
Но Фридрих в отличной форме.
И Фридрих вылетал, как бешеный.
Брались за руки,
Танцевали, как цыгане.
1991
* * *
Входит двоюродный брат,
Просит передать деньги нуждающемуся товарищу.
Постой, брат,
Твоего товарища давно нет в живых.
Нет, брат, веришь – бесконечно нуждается.
1992
* * *
Дух безмятежный рассеивается,
Входит двоюродный брат,
Просит передать деньги нуждающемуся товарищу.
Входит двоюродный брат,
Просит передать деньги нуждающемуся товарищу,
Исполню в точности, брат.
1993
* * *
И сестры, осмелев, выходят к полднику,
И пьют ситро, и утирают пот,
И гость снимает со стены гармонику,
И неаполитанскую поет.
И как прибой накатывает ужин,
Окно задето фосфорным огнем,
И сестры полагают гостя мужем,
И переодеваются при нем.
1994
* * *
Ах, чайки кружатся над фабрикой,
Слышится колокольный звон.
Я беден, я вычищаю сточные колодцы
В термических залах.
И первый подземный толчок
Я расцениваю как предательство,
Я обнаруживаю прогорклый запах
Природного газа.
Я обращаюсь к бегущим товарищам:
"Который час, дорогие мои?"
Они отвечали: "Прощай, Александр,
Мы погибли, нам нужно идти".
Они провидчески отвечали:
"Ты распрямишься, станешь субподрядчик, Александр!"
Я пританцовывал, обмирая от страха,
Я не был Александром.
1994
* * *
Ударим в веселую лютню,
Поедем на аэродром.
Воскликнут часовые:
– Сюда нельзя, панове!
– Как жаль, мы проездом, панове,
Мы лютню продаем.
У вас на аэродроме
Светло, как будто днем.
Очевидно, празднества святые,
И нам скрываться не пристало,
И, значит, наши золотые
Мы раздадим кому попало.
1995
* * *
И над каждою крышей звезда,
И шоссе золотое от крови.
Нетвердо очерченный берег морской
Глядит государственной границей.
На самых дальних на дистанциях
Блестят зеркала нержавеющей стали.
Овраги немногочисленны, за столетнею дамбою
Раскинулся авиационный полк.
Приютские девушки варят кулеш,
На сердце, очевидно, нелегко.
Причалы бездействуют, девушки различают
Пение гидр под землей.
Живая душа не имеет глагола,
Обеды в поле не страшны.
Форштадтская улица есть преднамеренный Млечный Путь,
И каждый суп накормит человека.
1997
* * *
Кришна не плачет.
Медведи в саду преследуют дочь англичанина.
Назревает гроза, девочка схоронилась за камнем.
За оградой произрастают петунии.
Чем меньше планета, тем молния долговечней.
На рассвете стучится домой со товарищи англичанин,
Девочка спит на траве, дождь перестал.
Вместо медведей мы видим сборщиков хлопка.
2000-2003
* * *
Я сделан из сыра у меня голова старика
По свистку начинается жизнь с середины
Я стою над оврагом с оленем сверчком или братом
В житейском смысле нас зовут Алеша
Поднимается вихрь как простейший пограничный заслон
Вырастают грибы из бумаги я стою на часах
Со сдобною булкой как с осколочной бомбой
Чтобы не растревожить родных
Я колкостей не люблю
Трепетание малых событий порождает а) правителя молодого
б) земледелие вечного лета
Любовь начинается с ложки компота
Мне трудно заплакать Алеша а жить неизмеримо легко
Навстречу выходит невеста умыться с дороги
По касательной к дому плывут панорамные цирки
И я как демон слеп и глух как демон
2004
* * *
Прошло пятнадцать лет
На берегу Красного моря
Голый царевич мастерит веревочный домик для осьминога
Осьминог умирает выкрикивая просьбы и письма
Продовольствие доставляют на мулах
Золотые сосуды в садах прорастают горлышком вверх
Достойный правды жалости не достоин
2006
* * *
Что же еще тебе нужно каких тебе птиц и зверей повидать
Мне кажется слово мое из воска и тряпочек разноцветных
Я знаю что ты не устал не поранился никогда
Если бы я не проспал не уснул вторично как студент какой-то
Три ящерицы меня окружили и били хвостами
А ты стоял и смеялся дескать мне больно а тебе не больно
Нет дорогой мой друг мне больно а тебе страшно
2007
* * *
И песок и трава и пожар далеко-далеко
Я такой музыкант, что умру и не вспомню как умер
Поднимается ветер и пустые овраги гудят
Я с такою небесною легкостью перемещаюсь с места на место
И тефтели и венгерские шпроты летают за мной
И пехота и танки палят завлекая меня
Дорогая моя разверни мои плечи
О мои ноги, о моя говорящая голова
2008
* * *
Расчеты показали что лучше вернуться домой
Ничего здесь не будет ни руды ни породы
Озеро скалы и мох
До ближайшей деревни четыре дня пешего ходу
На возвышениях с южной стороны озера
Мы обнаружили остов гигантской деревянной пирамиды
Древесина истлела в труху
Ветхая конструкция грозила немедленным обрушением
Совершенно пустынные дикие места вокруг
Илья и Марта вдруг поцеловались
Григорий уронил карабин и встал на колени
Я ничего особенного не почувствовал было нестерпимо душно
После мы ни разу не вспомнили о находке
Как будто сговорились вычеркнуть тот день из памяти
Илья и Марта поженились, уехали в Чикаго
Григорий погиб, я потерял всякий интерес к изысканиям
2009
* * *
Любовь как сон причина саботажа
Из-за прорыва грунтовых вод
Заметно проседают целые кварталы
В кустах жасмина спят вповалку сторожа
Как будто можно жить не зная правил
Черный дрозд торгует табаком
На причале устроен обеденный стол
Матросы ходят босиком
2010
* * *
Наше море вмещается в желудь
И школьницы бросают деньги в воду
Строительные рабочие дремлют под белым шатром
Ветер разносит песок
По вертикали ходят тени
Безумный сторож прибрежного кинотеатра
Примеряет деревянный кинжал
Зима в разгаре
Никого из нас не видно
Мы неопасны следовательно некрасивы
|
