Нахмурился начальник штаба капитан Зарукухватуллин и хриплым, но мужественным голосом начал:
        — Микрорайон затерроризировала банда. Банда жестокая, хитрая и чрезвычайно коварная в своих злодеяниях. Банда очкариков!
        — Вот как! — сразу почувствовал всю сложность обстановки Иванов-Самогонкин.
        — Ведь до чего додумались эти негодяи! Ловят в подворотнях культуристов, боксеров, сумоистов и других выпускников профессионально-технических училищ, а то, бывает, и к работникам правоохранительных органов пристают!
        — Ну да! — поразился дерзости преступников спецагент.
        — И спрашивают… Прапорщик, прочти, что они спрашивают — у тебя записано во вчерашнем протоколе.
        — Это когда изверги пытали Жоржика — сына нашей осведомительницы Груни?
        — Его несчастного.
        — Сейчас, товарищ капитан. Вот, например: чем литература «золотого века» отличается от литературы «серебряного века»? Или еще более садистское: как называется звезда, вокруг которой вращается планета, на которой мы обитаем?
        — И как же? — вдруг испугался Иванов-Самогонкин, но тут же взял себя в руки и гневно сжал кулаки: — Сволочи! Но неужели простые, честные, открытые ребята не пробовали дать им отпор?
        — Пробовали, — вздохнул прапорщик, — мы тоже пытались их вразумить данными нам народной властью полномочиями, но ведь только, бывало, замахнешься для вразумления, а он тебе под руку подлость какую-нибудь выдаст, вот я записал даже: «не торопитесь с ответом, блюститель порядка, потому что в силу может вступить третий закон Ньютона». Каково? Где это видано, чтобы милиционеров законом пугали?!

Родился в Уфе. В 1990 году закончил уфимский филиал Московского технологического института, работал программистом, инженером-метрологом, преподавателем литературы и информатики в финансово-юридическом колледже. В 2000 г. окончил Литературный институт. В 1998-2001 гг. редактор отдела прозы журнала «Бельские просторы», в 2001-2002 гг. в «Учительской газете» (Москва). С 2002 г. ответственный секретарь журнала «Бельские просторы», в настоящее время — главный редактор. Регулярно публикуется с 1998 г., печатался в журналах «Знамя», «Крещатик», «Наш современник», «Соло», «Урал» и др. Финалист премий имени Белкина (2002) и имени Казакова (2003, 2005).

Искусство нивелировалось, «восставшие массы» поглотили всё, профессионалы утонули в этом море – их уже не вычленить из хаоса дилетантов. Наглядный пример: появление мобильников-фотоаппаратов сделало миллионы людей фотохудожниками, они что-то снимают, вывешивают на своих страничках в Живых журналах, шлют друг другу на те же мобилы, в газеты, журналы, и разобраться в этом пёстром винегрете кадров, отличить настоящее от ненастоящего почти невозможно. Современная литература вдруг тоже стала уходить на какие-то убогие сайты а ля «стихи.ru» и «проза.ru», где разновозрастные люди из различных социальных слоёв всерьёз обсуждают детские упражнения друг друга, полностью игнорируя мир вне их сайтов. Нет, я не в ужасе, я всего лишь в ступоре, потому что верю в закон превращения количества в качество. Может быть, Франкенштейн, что создал эту «паутину», сотворит и Голема нового искусства, в котором даже литературе будет место? Лишь бы я к тому времени не впал в маразм и смог если не принять его, то хотя бы легко распознать.

Горюхин пишет о том, как «броуновское движение» обитателей большого (но тесного) города превращается (или не превращается) в «движение встречное». Мелькают персонажи, описанные то в добротно психологической, то в буффонно-масочной тональности — спившийся учитель, пакостливый мальчуган, пенсионерка, вор-домушник, художник-авангардист, продавщица из бутика, свихнувшийся шахматный тренер, пожилой автолюбитель, доктор, девчушки с вечными пузырями жвачки, ушлый журналюга, вальяжная и знающая себе цену красотка, заезжий органист… Парад аттракционов или вязь повседневности? Чехов или Хармс? Театр абсурда или мутные будни? Смех и грех или «музыка сфер»?



        Мне нравится, как пишет Юрий Горюхин. Словно рвет тряпки. Целые куски полотна реальности. Полосами. Шелк-сатин.
        Здорово.
        Словно вор на ткацкой фабрике жизни. На непрерывном производстве. Уносит за пазухой. На память, на вечное хранение ситчик сегодняшнего дня. Узоры. Ромашки-васильки. Горох.
        Кто красит эту веселую материю? Рисует. Холсты без края и предела. Бархат-вельвет. Можно попытаться понять. А можно просто донести. Как ложку до губ. Запах до ноздрей. Палитру к глазам. Образец. Во всей его прекрасной свежести и первозданности. Есть много способ. Приемов. У Юрия Горюхина самый радикальный.