 |
Всеволод Зельченко
поэт
Родился 25 сентября 1972 года
Фото: Алексей Балакин, 2006
|
|
|
Визитная карточка
|
|
ХОДАСЕВИЧ В ВЕНЕЦИИ
Это флейты? Я выбрал одну.
Уходите. Оставьте хористок.
Matka Boska, как ранит луну
Этот ангел, чугунный подросток,
Как течет и дробится на семь
Отражение камня на камне!
Будем квиты, Симсим –
Тарабарская честь велика мне.
Обернись, я хочу, какова,
Увидать – в этом платье, в оплетье
Огуречном, пока жернова
Перемелют нам кофе на третье,
Узнаю тебя, звоном щита
Распугав тараканье блаженство –
Но таится тщета
В соразмерности каждого жеста,
Вдалеке, в полумраке по грудь,
В электричке калека с баяном
(Я тебя не встревожу ничуть –
Ни филиппикой, ни покаянным
Шепотком), в сочетанье церквей,
В содержимом разжатой ладони,
В каждой ноте твоей
Вырожденьем напетой латыни;
Я с закушенной кану губой,
Но разучат охальник и шкодник,
Бормотун, бонвиван, зверобой,
На парнасском пиру второгодник
Этих вод натяженье и ржу,
Эту прихоть лепечущих парок –
Как я после скажу,
Суперприз, небывалый подарок.
|
|
Биография
Окончил филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В 2003 г. защитил кандидатскую диссертацию "Творчество Эринны в контексте античной литературы". Преподает латынь и древнегреческий в гимназии и университете, переводит с древнегреческого. Воспитанник литературной студии Вячеслава Лейкина. Стихи публиковались в журнале "Знамя", альманахе "Вавилон" и др. Книги стихотворений "Коллаж" (СПб., 1991), "Из Африки" (М., 1994) и "Войско" (СПб., 1997). Печатал также отдельные статьи о творчестве У. Голдинга, Ст. Лема и др.
Зельченко — один из поздних представителей петербургской поэтической традиции, восходящей к Иннокентию Анненскому и стремящейся к формальной отточенности и выражению стоического миросозерцания. Среди особенностей поэтики Зельченко — обилие интертекстуальных связей с античной поэзией и русской классикой пушкинской эпохи, интерес к балладному жанру. Несколько особняком стоит цикл иронических эпитафий «Русский Спун-Ривер», созданный по аналогии с известной книгой вымышленных эпитафий Эдгара Ли Мастерса, но значительно смещенный по интонации за счет использования элегического дистиха с его античной аурой.
|
|
Предложный падеж
Зельченко - один из тех, кто в середине 90-х годов прошлого столетия начал отсчет новой литературы, обернув приемы постмодернистской поэтики против самой сути этой поэтики. Людмила Вязмитинова Как всякий подлинный творец, Зельченко наделяет своих персонажей чертами, втайне ему присущими, персональными, подсознательными, автохарактерными. На его портретах известные нам модели угрюмее и инфернальнее самих себя. Татьяна Бек Я не думаю, надеяться не смею, что Сева мне близок. Он очень далек, и поэтому я для себя знаю, в каком направлении двигаться. Хотя в моем исполнении это направление вряд ли с Севой пересечется. Допуская дурного вкуса сравнение, если я –Ленский, то он не Онегин, конечно, а… такое гермафродитное соединение Татьяны и автора. Очень метатекстуальное явление. Пишечитатель. Я вполне допускаю, что его стихи могут отпугивать своей кристальностью, геометричностью, что ли. А насчет разительной герметичности – он просто приличный человек. Это сейчас так редко встречается, что с отвычки поражает. Ну нет у него руссоистской потребности к исповедям, что поделаешь – здесь Девятнадцатый век, дуэльный кодекс – очень дисциплинирует. |
| Библиография |
|
Коллаж
СПб.: Нотабене, 1991. — 64 с.
|
|
|
