* * *
Целовались в парке – и страх стыда
трепетал, метался и гас.
Пусть текут прохожие, как вода,
изумленно глядя на нас:
положи мне голову вот сюда –
вот сюда, я спячу сейчас!
Аравийский запах твоих кудрей
и Кааба черных зрачков
говорили, кажется: ночь мудрей
очевидной толщи веков,
ночь сама прошепчет: "Бери скорей!"
Но я днем пылал, бестолков.
А когда темнело, то я немел,
замирал, не смел, не умел –
неумел, несмел: лишь пучок омел,
а не мрамор крепкий, не мел...
Все слова – лишь звонкая медь монет,
все писанья – ветер, прости.
Ничего на трепетном свете нет,
кроме сердца в тесной сети
смертоносной плоти: Творцу вослед
я могу рукой провести –
от ребра к бедру, миллионы лет
и все расы стиснуть в горсти!
Из цикла
"АПОСТЕРИОРИ"
