Санкт-Петербург. Новости

Вечер Александра Горнона

01.03.2008
Дарья Суховей

29 февраля в Доме Матюшина состоялся вечер современного поэта-авангардиста Александра Горнона. Дом Матюшина – это достаточно новый музей русского авангарда, открывшийся в 2006 году и расположенный в уютном деревянном доме на Петроградской стороне. В экспозиции представлены работы Михаила Матюшина и Елены Гуро, живших в этом доме, а также различные документы и вещи, имеющие отношение к истории русского авангарда 1910-х-1920-х годов, как художественного, так и литературного.

Вечер поэта Александра Горнона, случившийся в «лишний» день високосного года, можно признать самым удачным выступлением этого автора в родном городе. Александр Горнон экспериментирует с многовариантностью звуковой и визуальной формы слова, части слова и текста в целом, называя свой творческий метод полифоносемантикой. Вечер состоял из трех частей, разбитых на два отделения – полифоносемантика, голосовая музыка и анимационные стихотворения-фильмы.

В первом отделении была представлена собственно полифоносемантика, прозвучали произведения 1980-х-2000-х годов, начиная с самого первого опыта по динамизации формы записи текста – «Нашляпна высылка плевков». Это стихотворение записано разнонаправленными и переплетающимися фразами, метод был придуман в сотворчестве с петербургским литератором и искусствоведом Дмитрием Северюхиным, и сменил в творчестве Горнона печатную машинку, в которой после каждой печатаемой морфемы сдвигался лист.

Полифоносемантическое отделение в целом являло собой авторское чтение, аттрактирующее смещение смыслов произносимого текста. Чтение сопровождалось демонстрацией на экране коллажей на каждые две-три строки текста, где буквы текста вписывались в изображение вещей или геометрические композиции. Таким образом были исполнены произведения конца 1980-х годов «Открытка», «Празднику...» «Пятидневка» (это произведение сейчас снимается в виде анимационного фильма), «Блей». Без визуальной компоненты были представлены стихотворения «Камера суток», «Гумус колЯ».

Далее прозвучал ряд фрагментов из, ну скажем так, поэмы (сам автор определяет этот жанр как «работа», что выявляет не вполне текстовую природу произведения) «25-й кадр, или стихи не о том», созданной в 2000-е годы. Эти фрагменты тоже сопровождались демонстрацией текстовых коллажей, но коллажей уже другого рода. Текст записан почти линейно (т.е. читается справа налево сверху вниз), но с использованием многочисленных цветных средств разметки. Это выделение групп слов, слов, частей слов, групп букв и отдельных букв изменением гарнитуры, размером, цветом, заключение частей текста в рамки, курсив, запись вариативных частей слов одна над другой и т.п. В отличие от тифлисских типографических опытов эпохи футуризма в произведениях Александра Горнона все шрифтовые искажения и выделения указывают на возможность переосмысления именно этого сегмента текста.

Среди тифлисских футуристов в первую очередь имеются в виду книга «17 ерундовых орудий» Игоря Терентьева и «кроссвордизирующие» буквенные объединения в поэзии Николая «Колау» Чернявского. Есть шрифтовое варьирование и у Владимира Маяковского, в первом издании трагедии «Владимир Маяковский». Там некоторые слова или части слов выделены другой гарнитурой, другим размером литер или наклонены и изогнуты, но это носит не системный, а фрагментарный характер, и служит не семантическому, а интонационному движению текста в восприятии читателя.

Справа от текста в «25-ом кадре» идет визуальный ряд (слово «иллюстрации» выглядит крайне неточным), оформленный как набор случайных фото- или кинокадров, пуантилически связанных с отдельными образами текста, которые могут и выпасть из внимания при однократном чтении текста. (Мне запомнилась картинка про МММ и, соответственно, фамилия Мавроди, связанная с, как я запомнила на слух, «разрезанным» словом «родина») При таком наборе выразительных средств деавтоматизируется простая, обычная запись текста. А обычным образом – без визуальных искажений, лишь в одном из фрагментов «25-го кадра» был записан только один, зато весьма насыщенный поэтический образ в две строки: «да сизая свежесть емейлов на всаднике медном / почтовый опрос голубей петербургского неба» .

Второе отделение вечера Александра Горнона представляло голосовую музыку и анимацию. Оно открылось короткой речью композитора Александра Слегина, который пишет музыку к готовящемуся анимационному фильму на стихотворение «Пятидневка». Он отметил важные для сотворчества черты поэтики Александра Горнона, говоря о трансформации своих впечатлений; ключевыми словами стали стихия, медитация, и жанр, вернее, его поиски. Совместная работа Слегина и Горнона – это интерпретация идей поэта в синтетическом искусстве, поиск совместной художнической правды.

(На мой взгляд, есть существенная разница между синтезом искусств, когда они остаются несвязанными, а просто могут присутствовать одновременно в одном месте, как, например, чтение стихов на вернисаже или саундтрек к кинофильму, и синтетическим искусством, где все визуальные, звуковые и пространственные компоненты работают на выражение единого художественного смысла).

Голосовая музыка Александра Горнона представляет собой наложение 30-40 слоёв голоса (голос автора + высокий голос, нужный, по всей видимости, для чёткости и контраста звучания), произносящего, а скорее, пропевающего текст. Предыдущие опыты в жанре голосовой музыки, крайне редко демонстрировавшиеся Горноном в художественной и научной среде, содержали наложение только его голоса (т.е низкого) и напоминали средневековую полифоническую музыку.

Собственно эти накладываемые друг на друга слои были продемонстрированы в виде 40-секундных треков, обозначающих начало и завершение произведений. Таким образом было исполнено несколько произведения, при чтении которых автор использовал частичное пение как способ подачи текста, наряду с чтением. Это «Лик вид вы сок», никогда прежде не исполнявшееся произведение «Тропарь по-черному утюг», «Изо пер нат...», «Итак...». Произведение «Как да» сопровождалось не только начальным и финальным оформлением в жанре голосовой музыки, но и демонстрацией буквенного коллажного ряда, где каждая морфема перетекает в следующую.

Можно считать этот эксперимент, крайне сложный для оператора ноутбука, которой приходилось запускать разноформатные файлы в синхронизации с живым авторским чтением и движением текста, наиболее близким к анимационному представлению текста этапом.

Последний блок вечера составили три анимационных фильма-стихотворения Горнона. Можно сказать, что главными персонажами анимации выступают единицы языка – слова, буквы, а фоном служит образный ряд, пересекающийся с восприятием динамического, изменчивого текста. Перед демонстрацией анимации Александра Горнона с небольшой вступительной речью к его фильмам выступила поэт и искусствовед Лариса Березовчук: «Свершилось!». Она охарактеризовала анимацию как тот вид взаимодействия технического прогресса и авторского замысла, в котором текст Горнона существует максимально адекватно, и вообще существует: «Текст существует в виде механизма памяти – в книге, а книг у Александра нет, и нет их потому что текста нет. А когда появилась анимация, мы поняли, что текст – есть! Потому что анимация – в случае поэзии Александра – это единственно возможная фиксация текста». Далее она внесла определенность с терминологией относительно жанра – т.е. произведение Горнона выражено именно в форме фильма, пусть и несколькоминутного – это не ролик, и не клип. (Тут я уже начинаю сомневаться в слове «трек», которое я употребила в отношении голосовой музыки, однако, оправдаюсь тем, что это общее название законченного звукового фрагмента в техническом, а не искусствоведческом смысле).

Также Лариса Березовчук охарактеризовала взаимодействие звукового и визуального рядов в фильмах Горнона: «Анимационное движение всегда строится под музыку, а здесь стержнем становится прочтение текста. Визуальный комплекс оживает в соответствии с произнесением автора». Березовчук определила структуру фильма таким образом: «изображение – денотат, которое цементирует поток сем (т.е. смысловых единиц)».

(Термин «сема» в лингвистике толкуется иначе – ‘компонент значения слова’, однако Лариса Березовчук давно использует этот термин для обозначения минимальной структурно-смысловой единицы поэтики Александра Горнона, которая, на мой взгляд, по многим признакам напоминает корневую морфему, но в пространстве текста оказывается подвижной в своём ассоциативно-смысловом наполнении).

Было продемонстрировано три анимационных фильма, два из которых автор показывал на фестивале свободного стиха в Твери в мае 2007 года. Это «По капле...» - фрагмент из поэмы «25 кадр» и «Бытьё моё». Новый фильм-стихотворение Горнона «Не ве пре мой» являет собой, по моему рабочему определению, динамическую анаграмму. Именно этот принцип организации текста заметен более других, и становится прозрачным как раз в анимационном представлении.

Вообще, конечно, даже для привычного к такому жанру слушателя-зрителя скорость смещения смыслов зашкаливает, потому что воспроизведение не может быть сильно медленнее живой речи, а повтор – как приём живого представления сложно организованного, доведенного до всех семантических пределов текста – на этом вечере встречался весьма нечасто.

«Когда я писал омограммы, я ловил все эти свойства слов, они у меня именно так распадались» (Павел Байков, поэт экспериментальных форм, после 1 отделения)

«Нет, я так точно никогда не смогу – сделать всё это в динамической форме» (Павел Байков, поэт экспериментальных форм, после 2 отделения)

«Если бы Кручёных вел жж [тут, наверное, надо понимать как «жил бы в компьютерную эпоху» - ДС], наверное, получилось бы почти то же самое» (Ольга Кушлина, филолог и литератор, после вечера)





Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service