Можно было два века назад достать первача у «Амбала» флакон —
Это от Крытого рынка, мой друг и читатель, по Саккованцетти
Сразу во двор. Днем за восемь, а ночью не помню почем. Там ночник
На окне обязательно должен мигать.
Не забудь же!

Емкость стеклянную, то есть баллон или банку, обмой кипятком.
Начини огурцами, брусничным листом или прочим укропом.
Чистые, крепкие, лучше в пупырку, накладывай плотно
В них огурцы, как данайцев в коня, не шучу!
Все залей маринадом, рассолом, слезами.

Так происходит, о родинка, летом на кухоньке жарконичтожной.
Бледно-зеленою россыпью в выварках спят, погляди, наповал огурцы.
Мамочка рыщет Брунгильдой то к банке, то к миске, вспотевшая, учит:
«Быть молодым крепышом, вот с такими бочками, сынок, огурцу,
Чтоб не расперло его, чтоб трещал на излом: трррыть и хрясть — погляди».
О, прости, дорогая…

Любите вы, земляки, закусить этим делом напитки.
Можно было два века назад достать первача у «Амбала» флакон —
Это от Крытого рынка, мой друг и читатель, по Саккованцетти
Сразу во двор. Днем за восемь, а ночью не помню почем. Там ночник
На окне обязательно должен мигать.
Не забудь же!

Вижу поныне я вас, как живых, офицеры запаса, у Глебоврбага,
Военкомата вблизи, многомудо топчась, потея, толпой за вином
Вы пришли, не вступив в голубой ручеек нечистот!
«Галифе» прозовут это место!
Воспоем «Огонек», «Мустафу», как и «Дусю», всем хором, ахейцы!

В завершение очерк ландшафта уместен: как дитяти на блюдечко чая,
Дует ветер с Заволжья, пыля на холмы, чуть креня тополя,
Также в небе подушки высокие взбиты, нет птиц, конопля
Обнялась с лебедой. Пригодятся. Энурез и подагра. Из тучи
Ничего. К ветру чуть боком вставай и в арфу
Превратишься Эолову скоро — все заумь, стишки, — тсс, фрр, жууу…
Стрепет, треск и зуденье, и ангелом пьяный под иву спустился.
Огурцы на газете, бутылка и яйца, крупной соли бархан.
Ну, налей.
Я иду…