Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
Россия

Страны и регионы

Москва

Глеб Морев напечатать
  предыдущий текст  .  Глеб Морев  .  следующий текст  
На смерть Александра Исаевича Солженицына

        Общеизвестно — смерть писателя, ставя точку в его жизненном тексте, этот самый текст меняет, переформатирует. Гибель Пушкина, уход Толстого, смерть Блока не менее значимы для формирования их биографического мифа, чем созданные ими произведения. Кончина Солженицына в этом смысле не меняет ничего — статус классика русской литературы был получен им еще тридцать, если не сорок, лет назад, последним знаковым событием его жизни стало возвращение в Россию в 1994-м, и к своим девяноста годам Солженицын окончательно стал живым памятником. Памятником самому себе и последним памятником великой русской литературе, какою весь мир привык знать ее со второй половины XIX века и какою она, по-видимому, уже никогда не будет — властной, без тени улыбки говорящей «истину царям», толкующей о «последних» бытийных вопросах, о жизни, смерти, свободе.
        Бессмысленно рассуждать сегодня, был ли Солженицын великим писателем. Ни положительный, ни отрицательный ответ на этот вопрос ничего не добавит к тому несомненному факту, что тексты Солженицына и его авторская стратегия, как никакие другие во второй половине ХХ века, смогли изменить не только «строение и состав» русской словесности, но самые способ и формы бытования и ее самой, и миллионов ее читателей. Сейчас, быть может, не совсем внятно то, что казалось чудом в явлении Солженицына людям 1960-х годов и что одни (например, Корней Чуковский) восприняли как знак возрождения русской литературы после десятилетий безжалостного и вроде бы нескончаемого гнета, а другие (например, Константин Федин) как невесть откуда взявшееся беззаконие, ставящее крест на их советских псевдописательских карьерах. Это была возможность для литератора говорить с государством на равных, с позиции нравственной силы, с простым человеческим бесстрашием, какое не могли и помыслить люди дореволюционной культуры, травмированные советским террором, ни Пастернак в 1958 году, после Нобелевской премии, ни Ахматова в 1963-м, после заграничной публикации «Реквиема».
        Солженицын не только смог решиться на такой разговор с советским левиафаном (или на «бодание теленка с дубом», как остроумно названа одна из его лучших книг), но сделал этот резкий диалог подлинным содержанием и смыслом своего писательского служения — литератором в традиционном смысле Солженицын перестал быть в середине 1960-х годов, с завершением «В круге первом» и «Ракового корпуса». И «Архипелаг ГУЛаг», и «Август Четырнадцатого» (как и все «Красное Колесо») уже были — каждый по-своему — силовыми акциями, текстами-ударами по СССР. Для людей, переживших пятьдесят лет советской власти, это было ошеломляюще. Для сверстников Солженицына и молодежи его собственная «жизнь не по лжи» была вдохновляющим примером. Для властей предержащих это были неожиданные и чувствительные поражения; ответные действия потребовали мобилизации нешуточных сил. Для западных левых «Архипелаг» стал началом окончательного разочарования в мировом коммунистическом опыте.
        Естественно, что, как и те немногие авторы, кто приняли титул и крест «великого русского писателя», Солженицын не вмещался в прокрустово ложе идеологий, не удовлетворяя ни запросам либералов, ни чаяниям почвенников. Он играл в свою персональную игру на мировом — культурном и политическом — поле, жестко и властно режиссируя разыгрываемую им же партию, касалось ли это порядка публикаций в «Новом мире» Твардовского или в перестроечных журналах, визитов в американский Белый дом или в Кремль, Нобелевской премии или ордена Андрея Первозванного, общения с журналистами или выпуска телесериала «В круге первом». Он не смог лишь руководить своей высылкой, но взял реванш двадцать лет спустя — при возвращении в склонившееся перед ним государство, поставив эффектный спектакль для мировых СМИ.
        Положительная политико-литературная программа Солженицына оказалась утопией: это справедливо и в отношении монументального «Красного Колеса», где его литературный дар не выдержал «величия замысла» (не уважать которое, однако, невозможно, как невозможно не восхищаться и фрагментами «повествованья», прозорливо изданными отдельно, — «столыпинскими главами» и, прежде всего, «Лениным в Цюрихе»), и в отношении обустройства его России — столь мало соотносимой с Россией реальной.
        Победитель коммунизма, он смог обустроить лишь свою литературную жизнь, создав два сегодняшних варианта Ясной Поляны — в Вермонте и в Троице-Лыкове — слишком, увы, уязвимые для насмешки и иронии. Однако данный ему историей статус и выбранная им миссия не предполагали иного антуража. Сегодня его опустевшая «Ясная Поляна» стала национальным литературным музеем окончательно.


  предыдущий текст  .  Глеб Морев  .  следующий текст  

Все персоналии

Фото: Василий Должанский, 2008 филолог, литературтрегер, редактор
Москва
Литературовед, редактор, литературный деятель. Родился в 1968 г. в Ленинграде. Окончил философский факультет Тартуского университета. Специалист по истории русской литературы ХХ века. Был создателем и главным редактором журналов «Новая Русская Книга» и «Критическая Масса». Член редколлегии журнала «Зеркало». Член Союза писателей Санкт-Петербурга, Комитета Премии Андрея Белого, Литературной академии премии «Большая книга», Коллегии номинаторов Фонда стипендий памяти Иосифа Бродского.
...

О нём пишут

Интервью с Глебом Моревым

Интервью с Глебом Моревым

Интервью с Глебом Моревым, Александром Долгиным, Валерием Анашвили

Беседа с Глебом Моревым

Беседа с Глебом Моревым

Тексты на сайте

Интервью с Павлом Пепперштейном
Критическая Масса, 2003, № 2

Радио Свобода, 10 декабря 2006

Еженедельный журнал, № 39, 7 октября 2002

Еженедельный журнал, № 40, 11 октября 2002

О книге Ярослава Могутина "Упражнения для языка"
Зеркало, 1997, № 5-6

Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service