Страны и регионы

В сущности, у меня простое шкловско-гинзбурговское отношение к текстам, в любом случае не предполагающее сериал и, вообще, некоторую составленную историю.

Проза Левкина невероятно тактильна, в этом ее микроскопическая тактика и оптика разом. Она подробна, как нейроны головного мозга на фотографии, как створоженное серое вещество, которым мы думаем, что думаем. [...] Так изобретается новый синтаксис, так язык тянется к своему пределу, начинает бормотать, прорастая, как лезвия травы, своей серединой. И если по-настоящему голодно, то и слюна будет настоящей, и бормотание.



Предчувствие чувства, начало чувства, чудо всякого начала, взгляд, скользнувший, коснувшийся и pассеявшийся. Несостоявшееся состоялось надежнее и прочнее: ни одна капля не упала, чувство не скомпрометировано всегда гpубой pеализацией. Пеpвые недели любви, слишком свежая память о вpемени, когда еще не произошло, когда произошедшее и происходящее еще перепутано с непроизошедшим. Пpаздник неполной воплощенности, еле-явленности вещей, сохpаняющих печать своей до-бытийственности. Чистое касание с жизнью. Счастье - не в обладании, а в касании, в котором и обладание пpедусмотpено и возможность отказа от него. Очень прозpачное воплощение этого ощущения мы обнаpужим в pассказе Андpея Левкина "Август, тpидцать пеpвое"



Писатель Андрей Левкин […]вдобавок понимает, что шаг в любую сторону есть не побег, но обыкновенный шаг, отделяющий от местности, которая всегда и навсегда опасна и где только усилие речи, отказавшейся от самопотакания, может вести от zero остановки, не сулящей ни спасения, ни безопасности, прямо к "Раю в складчину".