Гурзуф

Южным берегом Крыма не пройти никуда,
Но черна и сладима, как в колодце вода,
Над тобой развернётся (всю увидеть невмочь)
Та, что тихой зовётся, – украинская ночь.
От вечери до утра подвизаются в ней
Мышь летучая – ультразвуковой соловей,
Да звезда, что на пляже, оттопырив губу,
За три гривны покажут ротозею в трубу.
От шашлычного дыма навернётся слеза.
Нет ни юга, ни Крыма, только черная зга,
Ни цикады, ни шороха, черный тупик,
Здесь Ваал или Молох откусил материк.
Зажигалкою Cricket сам себе посвети, –
С этим берегом Крыма ты сидишь взаперти,
Что на скалах подъятый нарезай виражи,
Что у моря – в девятом – по бетону кружи
Вдоль пивных или чайных. Коротай свою ночь,
Наблюдая случайно (тут ничем не помочь),
Как уфимский уролог, смытый черной волной,
Продает Полароид и уходит в запой.

Участник литературного объединения «Алконостъ». Окончил Литературный институт. Сотрудник журнала «Октябрь», литературный обозреватель радио «Маяк». Первая книга, включающая стихи и статьи о поэзии, издана в 2002 г.

Поэзия, для российского сознания всегда как будто отзывавшаяся первичным, греческим смыслом самого слова «поэзия» – «делание», – к концу ХХ века вступила, похоже, в резкий конфликт со все более распространяющимся теперь «европейским» представлением о ней как о безделице. Но именно в силу той исторической особости значения литературы в умственной жизни России, с которой «европейское» представление и пытается бороться, конфликт этот оказывается гораздо глубже и серьезнее, чем простое расхождение в эстетических пристрастиях: писательство, поэзия для России всегда были чем-то существеннейшим, в отличие от той же Европы. Не просто производство вербального товара, не просто художество, не просто искусство.

Если Белицкий-эссеист не чужд дидактики, то отличительная черта его стихотворений – отсутствие итоговой морали. Это стихи «без конца», обрывающиеся на логическом многоточии. В них нет выведенного резюме, итога – того, что принято называть «чувством финала».



Павел Белицкий, вне всякого сомнения, поэт современный (сколько бы античных сюжетов и тем ни поднимал и ни обыгрывал), поэт «нашего времени», как в историко-филологическом понимании этого словосочетания, так и в мировоззренческом, помнящий в слове своем о «единстве смерти и стиха», о возможности... бессмертия, каковая сразу же делает его поэтом особенным, отличным и от современных, и от просто «сегодняшних».