предыдущий текст . Татьяна Баскакова . следующий текст |
Татьяна Баскакова: «Целан — имя, сияние и боль…»
Премия Андрея Белого за сборник поэзии Пауля Целана
|
Издательство «Ад Маргинем» выпустило колоссальную по охвату (более 700 страниц) книгу крупнейшего еврейского немецкоязычного поэта XX века Пауля Целана (1920—1970): стихотворения, проза, переписка. Книгу отличает тщательность переводов и продуманность структуры (составители-переводчики Марк Белорусец, Татьяна Баскакова), что дает объемный портрет этого трагичного художника послевоенной эпохи. Об этом непростом человеке и настоящем поэте мы поговорим с Татьяной Баскаковой — одной из переводчиц и составителей книги «Пауль Целан. Стихотворения. Проза. Письма».
— Целан — человек пограничья, человек катастрофы. «С пропеваемыми к земле мачтами плывут небесные обломки крушений. В эту деревянную песню крепче вцепись зубами». Среди обломков он как поэт видел спасение в «деревянной песне»? Он мечтал соединить эти обломки. Для него важна тема слов, то, что создано поэтами, художниками, — оно остается и соединяется в такой духовный космос. Поэтому, например, в этом стихотворении поэт держится зубами за слова, написанные другими поэтами. Для Целана была чрезвычайно необходима связь с этим космосом духовности. А в тексте о Рафаиле архангел ему предлагает указать путь на Небо, чтобы спасти других людей. И он поднимается, чтобы прикрепить подсвечник. Но никто ему не гарантирует выполнение этой задачи. Он даже не понимает — Небо внизу или наверху. Но всё равно должен искать путь к спасению. — В его стихах сквозит присутствие смерти. — Причем смерть в его стихотворениях — вещь конкретная. Это либо смерть близких людей, либо писателей, которых он любил. Но слова, которые они оставили после себя, дают надежду живущим. —А что вы скажете о теме глаз в его поэзии? — Этот мотив появляется даже в ранних его поэтических сборниках, где он описывает сны. Он интуитивно искал свой путь, свой образный ряд, не зная никаких четких ответов заранее. — У Кафки человек становится заложником абсурдных катастроф. Целан продолжает эту линию в категориях реальных событий. — Но, заметьте, при этом он никогда не пишет прямо о лагерях. — Он ищет ответы в области метафизики? — Да, поэзия для него — сакральное искусство. Поэзия в его понимании не должна заниматься документальными описаниями. Ее задача — выявить какие-то общие законы мироустройства. Это уже не конкретика, это больше абстракция. В своих стихах он обращался в первую очередь к поэтам. Целан говорил, что после смерти человека остается имя, сияние и боль. Это трудно перевести на обыденный язык. Но «сияние» — это мистическое понятие, оно всегда у Целана обозначает «свет добра». И вот эти «сияния», оставшиеся от умерших, — это, наверное, их слова, образующие светлую ауру. — Иначе говоря, поэты стихотворениями создают свое небо? — Да! И с этим небом у него существовала обратная связь. — Мне кажется, что он всегда — на границе миров… — Это очень верно. У него снова и снова возникает образ, что поэт, как птица, ныряющая на водной поверхности. Поэт — между верхом и тем, что скрывает вода. Он находится между миром живых и миром мертвых. Но мир мертвых Целана не связан напрямую с религиозными понятиями. У него религиозное сознание, хотя творчество Целана нельзя соотнести ни с христианством, ни с иудейством. Он ищет свои пути. Целан сосредоточился на том, что такое слово. Он различал искусство и поэзию. Искусство для него связано с игрой, с обманом, с фиглярством, с тем, что олицетворяет «искусственность». А поэзия — это то, что выражает суть человека, его подлинные чувства. Целан, правда, замечал, что поэзия вынуждена пройти весь путь искусства, но пойти при этом дальше. — Мне кажется, он здесь касается задачи, известной со времен Платона: как при помощи искусства, то бишь определенных искусственных приемов, сделать настоящее. На мой взгляд, рецепт прост: пиши кровью — вкладывай в слова душу. И текст по определению станет «одушевленный». В этом и состоит магия искусства. — Да, и Целан хотел вернуть современной поэзии ее сакральную составляющую. — Почему, с вашей точки зрения, он покончил с собой? — Я много изучала его биографию, и в частности обстоятельства его самоубийства. Я убеждена, что он покончил с собой из-за того, что понял: не может больше писать. Ему это было физически трудно. В письмах это видно. Он был болен, каждый год лежал в психиатрической клинике. Он пишет, что от лекарств утрачивает память. У него просто не оставалось физических сил. — Что для вас самое важное в его поэзии, в его личности? — Его отношение к литературе и ушедшим писателям и поэтам. Его стихи — это диалоги с ними как с живыми людьми. Он очень любил Кафку, считал его своим духовным двойником. Некоторые стихи Целана, не вошедшие в эту книгу, построены так: он приводит цитаты поэтов, а потом как бы отвечает им, получается нечто вроде разговора. Мне это очень близко. Теперь искусство или развлекательное, или напоминает сложную игру для интеллектуальной элиты. Целан проповедовал совершенно другое отношение к литературе. Сейчас такого плана авторы есть, но их буквально единицы. И они не очень-то хорошо воспринимаются современным читателем, поскольку требуют к себе повышенного внимания. От редакции: На ярмарке non/fiction объявили лауреатов Премии Андрея Белого за этот год Татьяна Баскакова вместе с Марком Белорусецом, соавтором по сборнику Пауля Целана, получила премию «За особые заслуги в развитии русской литературы». С чем мы их и поздравляем.
Интервью:
Беседовал Константин Рылёв
|
|
|
|
Все персоналии
|
переводчик, редактор
Москва
|
Переводчик. Родилась в 1957 г. Окончила исторический факультет МГУ, профессиональный египтолог. С начала 1990-х гг. занимается художественным переводом, прежде всего с немецкого языка (книги Кристиана Крахта, Арно Шмидта и др.). Работает в редакции журнала "Иностранная литература". Лауреат Премии Андрея Белого (2008) за работу над собранием стихов, прозы и писем Пауля Целана (номинация "За заслуги перед литературой"). ...
|
Тексты на сайте
Воздух, 2009, №1-2
Премия Андрея Белого за сборник поэзии Пауля Целана
Частный корреспондент, 28.11.2008
Премия Андрея Белого, 2008
|
|