КРОЛИК

        Гремели погремушки, петрушки, игрушки – крутилась ярмарка. На ярмарке шумел народ.
        Человек лет пятидесяти, а может быть, больше зазывно кричал:
        – Смотрите, как я превращаюсь в змею! Это труднейший номер – человек-змея. Потом я заглатываю целиком кролика. Смотрите, смотрите!
        Его звали Люсиком, хотя у него было другое, очень длинное, древнее имя.
        Человек стал извиваться. Все быстрее, быстрее. Кольца его тела закружились.
        – Ну как? – кричал Люсик. – Теперь вы видите змею?
        Немногие зеваки вяло отвечали:
        – Не видим. Нет никакой змеи.
        Люсик кружился стремительно. Ползал по песку. Его лицо мучительно исказилось.
        – Теперь вы видите, что я змея?
        – Нет, не видим.
        – А сейчас я буду заглатывать кролика. Видите кролика и змею? Люди, как же вы не видите? Куда вы смотрите? Смотрите сюда!
        Одно глотательное движение, другое. Кролик исчезает во внутренностях змеи.
        Человек-змея Люсик стал невидим. На его месте сидел кролик с оттопыренными ушами и несчастным лицом маленького ребенка.
        – Брысь отсюда! – кто-то крикнул ему.
        Кролик Люсик неторопливо прыгнул и исчез в толпе.

Окончил Московский институт международных отношений. Работал в Международном Отделе Всесоюзного Радио. С 1960 г. публиковал сказки, рассказы и пьесы для детей (в т.ч. в соавторстве с женой, Галиной Демыкиной). Произведения для взрослых печатаются с середины 80-х гг. Лауреат Фестиваля малой прозы им.Тургенева (1998) и Сетевого литературного конкурса "Улов" (I место в разделе прозы в конкурсе осени 2000 г.).

Балл — писатель уникальный. Уникальны свежесть и яркость его прозы (а Балл человек далеко не молодой), уникально сочетание лирики и сарказма, иронии и ностальгии, игрового начала и исповедальности. В мире Георгия Балла всегда есть место чуду, а в его текстах всегда есть место эксперименту.



Это — не совсем проза. Вместо добротной прописанности людей, предметов и положений — вздохи, усмешечки, клочки по закоулочкам (так, без видимого усилия, становится слово к слову в стихах, уж там-то точно — речь, а не информационное сообщение). Дискретности описания соответствует целостность жизни. Может быть, жития.