САД ПОЛОМАННЫХ СТАТУЙ

гипсовые щиколотки девушки с веслом
сандалии пионера с горном
копыто маршальского коня
бронзовые башмаки вождя

администрация сожалеет о скоротечности времени
выгул собак запрещен

каменные ягодицы мыслителя

Учился на оптико-механическом факультете Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии (1966—1970), не окончил. С 1965 года публиковался как журналист, в 1969—1990 годах работал в журнале «Советский Союз», член Союза журналистов СССР (1975), в 1982 году окончил факультет журналистики МГУ. В 1987 году дебютировал со стихами в журнале «Простор» (Казахстан). В 1990—1991 годах работал в журнале «China Pictorial Magazine» (Пекин). В 1993 году основал и возглавил первый в России специализированный поэтический журнал «Арион». Первая книга вышла в 1994 году. Лауреат премии «Петрополь» (2004) и премии журнала «Новый мир» (2013).

В наше время, когда полмира посходило с ума на своем праве на самоопределение, заветное самоопределение само свалилось на поэтов: слава Богу, мы им нынче не нужны! Поэты остались в одиночестве, но в неплохом одиночестве: с карандашом и бумагой. Напобывавшись «больше чем поэтами», они могут теперь побыть самими собой. Они — по крайней мере, временно — никому ничего не должны. Работа поэта вообще кончается, как только стихотворение перебелено. В крайнем случае, когда вышла книжка и несколько вещей из нее прочитаны на устроенной издателем презентации.




Я даже помню тот миг, когда меня осенило. Был февраль 1970 года, я шел среди сугробов по Арбату, и, как сейчас помню: в стеклянной будке сидел мальчишка-чистильщик обуви и читал толстую книгу, кажется, «Три мушкетера», и шел снег... И во всем этом был какой-то поэтический смысл: сложилась картинка, которая тут же юркнула куда-то, исчезла, будто нырнула в сугроб. И я понял, что вся штука в том, что ее словесный эквивалент уже обладает ритмом, и ритм этот значим и непереводим ни в какой заданный размер, а если его не мучить, то и эта, и любая другая «картинка» – запишется словами, и все сохранится. Я попробовал. С тех пор я пишу верлибром.

О стихах Алехина не скажешь, что это ювелирная работа, как писали некоторые критики. Это напоминает скорее не тщательные акварели Сурикова, а легкие иллюстрации Трауготов, где поверх черных силуэтов смело ложатся неровные цветовые пятна. В произведениях поэта действительно множество ярких, однородных, без оттенков, цветов. Но вообще картинки Алехина выполнены в довольно традиционной, хотя и не без изящества, манере. И вполне понятны, даже несмотря на то, что в них отсутствуют знаки препинания, что написаны они не совсем привычным для широкого читателя свободным стихом. Верлибр Алехина вряд ли назовешь радикальным. Это именно тот случай, когда свобода является осознанной необходимостью.