Завидна мне извечная привычка
быть женщиной и мужнею женою,
но уж таков присмотр небес за мною,
что ничего из этого не вышло.

Храни меня, прищур неумолимый,
в сохранности от всех благополучий,
но обойди твоей опекой жгучей
двух девочек, замаранных малиной.

Еще смеются, рыщут в листьях ягод
и вдруг, как я, глядят с такой же грустью.
Как все, хотела, и поила грудью,
хотела — медом, а вспоила — ядом.

Непоправима и невероятна
в их лицах мета нашего единства.
Уж коль ворона белой уродится,
не дай ей бог, чтоб были воронята.

Белеть — нелепо, а чернеть — не ново,
чернеть — недолго, а белеть — безбрежно.
Все более я пред людьми безгрешна,
все более я пред детьми виновна.

Окончила Литературный институт (1960). Публиковалась с 1955 г. Выпустила 10 книг стихов в СССР (1962—1988), однако печаталась и в самиздате. В постсоветской России выпущены более 15 сборников Ахмадулиной, а также собрание сочинений в трех томах. Публиковала также лирическую прозу и стихотворные переводы (особенно с грузинского языка). Лауреат Государственной премии СССР (1989), Президентской премии России (1998), Государственной премии России (2005), независимой премии "Триумф" (1993), Пушкинской премии (Германия, 1994).

Подробнее в энциклопедии «Кругосвет»

По ночам я лежу и думаю, что было для меня хорошим, а что – плохим. О, нет! Лучшим были не выступления, не большие стадионы. Всё это было. Да, было. И радости в молодости были. Но я всегда понимала, где и как я живу, и как мы живем. У меня оказались свои поблажки времени. Обстоятельства так сложились, что я успела много прочесть. Того, что было издано прежде, и того, что нельзя было читать.

Она могла написать оду автомату газированной воды на улице Горького, и газировка стала бы таким же символом жизни, как пушкинское аи. "Стало Пушкина больше вокруг", — восклицает Ахмадулина. И всем понятно, что Пушкин — это не столько фамилия, сколько белый пушистый снег. А снег в России — это с легкой ее руки уже не снег, а Пушкин.