Михаил Айзенберг
поэт, эссеист
Родился в 1948 году

Визитная карточка

Что я тебе скажу
как частное лицо частному лицу –
открываешь глаза и видишь свои ладони.
Что за сон такой?
Подскажи; помоги жильцу
не поместиться в доме.

Вот он сейчас повернется к себе лицом –
где-то ему под сорок.
Что это было?
Качка, дорожный сон
в душной кабине и на плохих рессорах.

Кто это был тот, что еще вчера
в легких ходил и в добрых?
Так неопрятен вид своего добра,
что второпях бежишь от себе подобных.

Воля моя, где, – на семи ветрах
свист и высок и сладок.
Вырвется вдруг: я не червь, я не прах,
я не меченый атом в подпольных складах.

Кто разменял мне волю? Своих кругов
не узнаёт, ступая.
Мысль отлетает точно на пять шагов
и тычется как слепая.


Биография

Родился в Москве. Окончил Московский архитектурный институт, работал архитектором-реставратором. Публиковался за рубежом с 1974 г., в России — с конца 1980-х гг. Преподавал в Школе современного искусства при Российском государственном гуманитарном университете, вел цикл передач «Путеводитель по ничейной земле» на «Радио России». В 2000—2003 гг. руководил изданием поэтической книжной серии издательства «ОГИ», в 2006—2011 гг. курировал поэтическую серию «Нового издательства». Лауреат премий имени Андрея Белого (2003), журналов «Стрелец» (1995) и «Знамя» (2001), «Anthologia» журнала «Новый мир» (2008).


Прямая речь

Художественным событием становится то, что отменяет данность и устанавливает новую возможность. Преодоление кавычек – одна из вероятностей невероятного события. Новое всегда ищет исключительную, исключенную возможность и вырывает ее из области молчания (или шума, который можно рассматривать как особое «шумное» молчание). Этот язык на границе молчания, у «края ночи», переходит в ведение других стихий. Слово может быть изъято из структур определенного, состоявшегося, «установочного» языка и взято заново как материал для неведомой речи. ... Чтобы родиться заново из пены языка, слово должно пройти стадию невменяемости, языкового расплава, только после этого обнаружится возможность непредсказуемых связей. Но это будет уже «другое» слово.

Такая мутация самой поэзии, побуждаемая мечтой о совершенной адекватности, и есть ее единственная речь. Поэзия говорит что-то своим движением, изменением. Это всегда существование на грани, на границе – между озарением и инерцией, между нормой и ее разрушением, между жизнью языка и просто жизнью.

Из статьи «Возможность высказывания»
М. Айзенберг. Взгляд на свободного художника. — М.: Гендальф, 1998.


Предложный падеж

Михаил Айзенберг не дает ни себе, ни читателю поблажки и роздыха в экскурсии по своим и нашим обыденным мукам. Но в случае творческой удачи, «выпрямительного вздоха», облегчение приходит нежданно-негаданно не логическим (логика тут бессильна), а гармоническим путем, каким и бывает, каким и должно быть подлинное выстраданное избавление.

Сергей Гандлевский


Фразы, нарождающиеся из какого-то цепенящего мозгового гула, и в уже готовом виде: с жесткими напряженными рифмами, с паузами, с мужественным тяжелым звуком. Акустические перепады, жуткие передергиванья смысловой ткани, в иных случаях вызывающие безотчетную панику либо рефлекторные позывы смеха, у Айзенберга таинственным образом служат цели прямо противоположной: сжать зубы, сомкнуть кулак, в очередной раз достойно встретить смятение, хаос, обреченность.

Кирилл Медведев


Ощущаемая на почти органическом уровне оригинальность поэтики Айзенберга решительно ускользает от возможности ее сколь-нибудь достоверного описания. Единицей текста выступает не слово, не строка, не период, но интонация. Интонация игнорирует посредника, она входит в состав крови столь же решительно, сколь и незаметно.

Лев Рубинштейн


Михаил Айзенберг как будто переносит нас в некое волшебное место, где сквозь туман мы видим местность, узнаваемую по нескольким сверхточным штрихам. Свет, тень, контур, блик складываются не в гравюру или лубок, а в живые, всамделишные ландшафты. Ни одного фальшивого слова — ни одной неверной черты. Тема Айзенберга — эстафета жизни, немного печальное бессмертие рода с необходимым отчуждением от себя, но бессмертие здесь и сейчас.

Леонид Костюков


Библиография

Стихи. — М.: Гендальф, 1993. — 160 с. — Послесловие Г. Дашевского.

Стихи. — М.: АРГО-РИСК, 1995. — 16 с. — Серия «Ex Ungue Leonem»

Статьи. — М.: Гендальф, 1997. — 272 с.

Стихи 1997—1999 гг. — М.: Клуб «Проект ОГИ», 2000. — 56 с.

Другие и прежние вещи
Стихи. — М.: Новое литературное обозрение, 2000. — 96 с. — Серия Премии Андрея Белого

Стихи. — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — 100 с. — Серия Премии Андрея Белого

Оправданное присутствие
Сборник статей. — М.: Baltrus; Новое издательство, 2005. — 212 с.

Контрольные отпечатки
Статьи. — М.: Новое издательство, 2007. — 188 с.

Рассеянная масса
Стихи. — М.: Новое издательство, 2008. — 72 с. — Серия «Новая серия»
Переход на летнее время
Стихотворения и эссе. — М.: НЛО, 2008.— 560 с.

М.: Новое издательство, 2011. — 80 с. — (Новая серия)

Ошибки в путеводителе
М.: Новое литературное обозрение, 2013. — 200 с. — (Письма русского путешественника)

Справки и танцы
М.: Новое издательство, 2015. — 76 с.

Шесть
М.: Время, 2016. — 480 с.

Скажешь зима
М.: Новое издательство, 2017. — 84 с.








Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service