сладкий виноград без косточек
оказывается
в последнее время
ты тоже много думаешь о том
что нам нечего будет сказать
на страшном суде
в баре чёрного аиста
на одну рюмку
белого аиста на вторую
какую ты пьёшь?
а я?
я всё видел
в окно автобуса
моя бабушка
шла вприпрыжку
по улице александра невского
оживлённо разговаривала с собой
восемьдесят пять
мысли одолевают
и я не жалуюсь
слышишь
я стараюсь
слышишь
чтобы тембр голоса моего
был ближе
к тембру
логоса твоего

Биолог по образованию, работает логистиком. Публиковал стихи в журналах и альманахах "Черновик", "Воздух", "Сетевая поэзия" и др., а также в Интернете; книга стихов "Язык жестов" (М., 2005). Соучредитель (2003) арт-группы «РЦЫ» и куратор инициированных ею проектов: сайта "Полутона", выставки визуальной поэзии "Платформа", фестиваля актуальной поэзии "СЛОWWWО" и др. Живет в Калининграде.

Культура в России, по крайней мере литература – дело частное. И зачастую ее делают именно группы. Но группы, если это группы, а не банды, работают не на себя, любимых, а на литпроцесс как таковой, иначе они просто не получают должной легитимации в общественном мнении.



В каком смысле поэзия может быть актуальной... В смысле обновления тропа, в смысле адаптации новых формальных решений к старым темам (я как-то слабо верю в обновление тем в поэзии). Это скорее чувствуешь, чем понимаешь. В некотором роде "актуальным" может быть тот автор, чьи тексты становятся основой для языка следующего поколения поэтов. "Актуальна" преемственность.

        В этих стихах присутствует нечто, у нынешних стихотворцев полузабытое, а именно — интеллигентность... Автор не изображает из себя юродивого и/или пророка, он всего лишь, почти не повышая голоса и не пытаясь ошеломить, ошарашить, эпатировать, потакать вкусам аудитории, ведет бесконечный монолог (или, если угодно, диалог с героем) — порой нарочито сбивчиво, порой как бы слишком герметично, но это всегда поэзия.



        Проклятый поэт устал даже демонстрировать свою проклятость. У него не черновик, а "документы трупа". Поэт – "человек с ружьем заряженным ничем" (с. 102). Никакой глагол не жжет. Строки становятся все короче, – короткое, экономное дыхание зимовщика. "Под колпаком стекла / ся выдох / шего / неба" (с. 59). В перспективе – редукция стихотворения до жеста. Остаются только паронимические сближения, бормотание, догорание. "Меж теменем / и / семенем тмина / именем сына" (с. 70). Сдвиг языка выражает единство с уничтожающим: "зачем ешь тук нас / мы все равно умрешь" (с. 42).
        При этом тембр речи Настина – скорее успокаивающий, в духе "и это пройдет". По настойчивой склонности исследовать пространства холода и одиночества Настина можно считать последователем Бродского. Новый поэт использует другие средства языка – это не метафизический повествовательный стих, разработанный Бродским, но мрачная ирония Настина – вполне в духе нобелевского лауреата. В одном из стихотворений говорится о современном варианте решения математической задачи Эйлера о семи мостах: разбомбить эти мосты, и никаких проблем (ср.: "Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик" [И. Бродский, "Представление"]).