Страны и регионы

Формальный подход поэта к творчеству, его литературно-политические внутренние решения определяются в значительной степени готовностью подчиняться актуальным общественно-литературным влияниям, противостоять им или — наилучший вариант — пониманием необходимости их развития, работы с ними. Поэт, исходно решающий не принимать в расчёт окружающую его литературную действительность, безусловно либо попадает в окружающую действительность другую — скажем, в интернет, поэтическую среду другого региона, — либо лишается важнейших стимулов к развитию. Я в своё время выбрал было второй путь.

Чепелев отдаленно напоминает Бродского. Ритмически это такой Бродский в квадрате: дольник вдвое более расшатан, переносы вдвое резче (вплоть до почти не встречающихся у Бродского разрывов слова концом строки). Нобелевского лауреата упрекали в прозаизации стиха (несправедливо, разумеется, но зато показательно) — Чепелев как будто готов поместить этот упрек на знамя, но если Бродский — это, так сказать, традиционная психологическая проза (условно говоря, Чехов), то Чепелев — психологизм сквозь призму модернизма (Пруст? Джойс?). Видно, что речь идет о каких-то драматических душевных переживаниях, но каков их характер, каков адресат лирического послания? Все зашифровано. По-прустовски вяжутся друг с другом мелкие приметы, детали — свидетельствуя о чем-то большем, но призрак постконцептуализма на страже: некоторые из этих деталей уже не поддаются расшифровке, оставаясь чистыми знаками эмоциональной подлинности, "зонами непрозрачного смысла".