Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2021, №42 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Переводы
Город за голосами

Эрик Бергквист (Erik Bergqvist)
Перевод со шведского Нина Ставрогина

* * *

Плод, вес которого ты ощущаешь,
отрывается от дней и падает вспять сквозь твою жизнь,
а потом за край на другую сторону

истории, где «я» может покоиться невидимым, невесомым,
как бы в каюте или бескрайнем равнинном пейзаже,
пока не написанном. И лишь тогда

я могу, сидя в сумраке бара в разгар сиесты,
сказать об этом весе, из которого вылетают
слова и у тебя — ты слушаешь — с трудом ищут

весомости в черноте. Без стыда, с рассеянной
улыбкой чему-то поодаль, слегка снисходительно.
Песчаник. Известь. Изглоданный светом гранит

сопротивляется и бросает тень на штукатурку:
тьма, состоящая из света. Плод, рассуждаешь ты,
занимает место, притворяется съедобным, то есть он

может быть желанным. Пропа́сть и обрести вес. Но прежде —
кожура, изгибы, сердцевины, эти лестницы, где цветы
цве́та платья бодрствуют, не ведая никаких стихов.


* * *

Подсолнухи жмурятся, когда прибывает поезд. Утро
прозрачно, сонные дети, светло-серые границы

проведены в расплывчатости: начало и предел.
Руки теплы как хлеб или они из хлеба?

Не хлеб ли какой-нибудь руки, в складках зернистая соль.
Здесь слёзы не плач, а море. Отбывать и видеть, как вдалеке

занимается некий оттенок и становится воспоминанием.
Помидоры зависят от того, чтобы мы о них говорили.

Ширина рук, которые просыпаются с прибытием поезда...
Теперь я замечаю, что это стихотворение о дожде, о

просторах, перемещающихся сквозь начало и сквозь
предел, раскрываются лица, минуя свои итоги,

струи по-над рассказами, в междуморье за тем
морем, что впереди.


Лиса, сочельник

Меж двух яблонь
где печаль отказалась от слов
крадёшься

Взгляд — непрерывный укус, хвост — сказка
всякий вопрос придаёт тебе форму, вокруг
бездны, о которой никто ещё не поведал

Отчётливее нет и не будет
оторванная голова полёвки, ангельская
насторожённость, шуба в цвет поля

Совсем вдали наброски или
остатки водных артерий
а я теперь менее одинок


Хроника

Куда ты — туда и плоская голова
подозрительного

*

Ещё дуализм: скелет и благодарность

*

В страждущей пшенице быстрые тени
Думаю: Всё кажется

*

Под фактами словеса

*

Два мира впадают друг в друга
Стыд?

*

Найди и нарушь узор

*

Проснулся от крика канюков
Монтеверди —

*

Злой луг. Смириться, чтобы
Не писать самого важного

*

Номады вовсе не имеют окон

*

Цвет утра мысль женщины
перед возможностью зачатия

*

Вдруг вне ветра. Как будто умер

*

Змея на солнце неспособна написать своё имя

*

Где-то в лесу стоит зеркало
Не находи его

*

Иногда у меня чувство что меня слишком долго не было
Где не было? Неясно. Но слишком долго

*

Эти мочёные гидры

*

Красота: всего ничего вещей
С их сатанинским порядком

*

Однажды почти сочинил стих,
там было — Отделяю форму

*

Я никому не служу, не желаю служить
И не желать не желаю, так и служу

*

Опровергни рвотный рефлекс, нападающий
проигрывает. Опровергни и эту выдумку

*

Дай гневу аудиенцию
но там он не настоящий


*

На рассвете вкрадчивый голос:
Подойди к решётке


Без названия

Мы с дедом на торфянике, небо
кажется дальше, зато яснее.
Эра порядка в инструментах истекает.
Мерёжи как огромные лёгкие, полу-
скрытые в тростнике, что расступается перед лодкой
с писчим звуком. И круговая вахта солнца.


* * *

Малина тишайшие ягоды.
Рвёшь с какой-то печалью.
Две три пять прячешь в горсть, чувствуешь
их обмякшие мышцы ссыпаешь в раскрытый
рот все сразу. В этот миг даже не
помня свой возраст.

Это лето безмерно если вдали
огромная сфера а так лишь
взблеск. Безмерно малый рас-
пираемый саможеланием Рот говорит без слов
красный проблеск слюна полночный
горизонт насквозь бессмысленный.


Город за голосами

Удлиняются дни, притихает ветер
у леса из пиний. Нет никакого дома.
Вдали краски легки, даль слегка

лихорадит. За раскрытым окном
ничего особенного — регалии,
звериные маски. Перемелет и их,

произносишь как бы в ответ, изо рта
чуть брызжет слюна. Какое безмолвие
перед молчанием моря, молчанием лет.

*

Нивы, абстрактные горы, пустые отели. Зияний
бесформенность, безжалостность. Неслышно
струится соль. Удивленье на лицах, непрочные

камни ясны, как мысли о вещах в безмятежном
свете бессмысленного. Что-то во мне
оборвалось и больше не оборвётся. Просто

высказывание. Усердное безделье под сенью
маркиз. Словесный пар. По задохшейся рыбе
ползают перепончатокрылые насекомые.

*

Час за часом как грязное серебро, бессонница.
Серебро внутри вещей внутри грязи.
Ожиданье размашистого дождя — алебарды

в лапах у существа, рыщущего сквозь эти
часы. Не из гипса ли мы. Как трудно
ни о чём не рассказывать, просто ждать

континентов и одиночества и размашистого
дождя, что своим лезвием должен отсечь
проклятое тянущееся Сейчас.

*

Два шарика зацепились за дерево.
Странно банальная картина. А всё-таки
висит и не поддаётся сравнениям

ни с чем. Или почти с чем угодно.
С прощением, например. С утопиями. Но
только не с языком почему-то. Сквозь сон

бежит трещина — через наше дыхание через
жесты через возможность прикасаться
друг к другу. Ни шариков. Ни дерева.

*

Мерцающие неполнотой тротуары.
Зачем я здесь вообще, где я. Это пространство,
в котором я нахожусь, представляет собой

отрицание другого пространства. Чинное
оповещенье в трамвае — как церквушка
в глубинке, где Богом зовётся ворчливо-стоическое

взращивание всего растущего: винограда детей
облаков, где по осени обитает дождь и
струит длинные скучные письма от предков.

*

О волнах надо бы написать стихотворение:
их запах первослизи. Там рассказывается
(безрото) обо всём утраченном и обо всём,

чего жаждем. Неистребимая некая ширь.
Из слизи. И всё это как-то связано
с Бетховеном. Когда ты, сам того не сознавая,

увидел эту мысль, волны исчезли, перейдя
в категорию почти что прозрачного. О которой
надо бы написать стихотворение.

*

Каждая секунда наполовину полна, наполовину пуста.
Девочки-итальянки. Чайки-космополитки. Жёлтое
чудовище на гусеничном ходу препарирует пляж.

Действительность ненадолго проступает своими же
образами. Они мимо проносятся ветром, мимо.
Наполовину полны — и пусты. Нервные лица,

все ноутбуки, детские секреты — всё это
есть послесвечение и лишено кровотока
и покрыто ворсом, как персики.

*

Каждый объём как бы замкнут в себе и ждёт.
Ничего не отрицая и ничего не
утверждая. И всё-таки используя материю,

чтобы в нас возникал импульс протянуть
руку и что-нибудь взять, скажем,
яблоко. На дворе может быть сентябрь:

яблоки точно есть, по ночам они шлёпаются
всем существом без остатка, так же, как ты
одиноко срываешься среди своих «я».

*

Была золотая осень мы сидели в том баре на
углу нашу одежду овевало чем-то бесценным
летучим — веяло костью, как бы извечной притчей

о бренности рода людского. Город за
голосами. Моменты, когда все вещи истекают
красками. В некий мощный миг снова видишь,

как человечество приходит в неистовое движение,
стремясь к воде. В следующий миг, раздельно:
Неистовство. Движение. Вода.

*

Дебильное желание никогда не рождаться,
наконец-то избавиться от всей этой ноши
паролей и безделушек. Избавиться от тех, кто

в любых отношениях видит лишь власть. Дым
где-то вдали, этот пуп жилища: эссе о дыме
об огне в преддверии знака кровь уже

образующийся но ещё не образ, может
быть, капсула мысли, тяжёлая ещё одной
капсулой. В которой спишь ты, неведомый друг.


Самос

Час как нависший колокол. Суда возвращаются
или отходят. Ящерка на стене
примеряется к пустоте молнией язычка.
Не спеша поднимаюсь с пакетом паприки
по переулку. Краски едва подались вперёд,
но молчат. Что, если вся эта неподвижность
творится в галактике Андромеды, которая,
говорят, приближается. Чтобы, смешавшись
с нами, исчезнуть, будто секунды в козьем
мозгу.


Со змеем

Моя плоская голова ждёт каждое
утро возле твоей постели

Ты яришься, не я

Я твоя радужка

Ты болтал о какой-то Еве —
сокрушался, не знаю, о ком ты

Ты хочешь видеть, как всё происходящее
сгорает в миф. Без этого никак, ага

Мне бы врага посильнее

Мой хвалёный язык крепко сидит
на корне

Конечно, в моём стиле есть нечто
от венецианской маски

Да и во всём этом измотанном детсаду,
который зовётся обществом

Подсолнухи похожи на казнённых

Ты ничего не знаешь о том мире,
но твоя жёлчь мне всё милей

Ты почти уже я


Далёкие и мелкие предметы

Распылены.
Иногда сладя́т.

Сползают с положенных мест.
Изображают — с усмешкой? — порядок.

Обмирают. Не ту кажут форму.
Имена кренятся.

Так непослушны — какое там знание.

Но без них — ни сомнения, ни
зыбкого блеска погибших звёзд.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service