Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2021, №41 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Стихи
Прокалывание бабочки

Дмитрий Волковой

* * *

Когда заплечья единятся с одинаковым
объездом города, неладен будь, оттенок вящий.

Труд зим. Ты включаешь птиц.
Горюя, милуя ко-
чек точки, попятные взаперти,
приставляешь к поверенному морозу-выщипку
стерильную ночь. К каждому прыщику.

Вот обморок под героем. Вот старческое без рассмотрения «вот».
Останешься после — тетрадкой и этими ветреными пробежками. Сказывал тебя «она»,
пока германцы все корову — на один лад.
Отщип прохлады и брови хловатой.
Обморок нисходит в труд и в сложные кровати.


Прокалывание бабочки

управление огороженным слухом — вот
твоя участь, участие в раскалённом железе,
Послух.

ты проживаешь в автобусе или письме,
в этом, в том, такие дела,
а трепет от
«обережно», «palenie»
заведёт
в растяжки на боках,

но что искажённые голоса,
словесница эта на улице без ничего
нам вколет

груши на подоконнике


мёд

Ни тыкать, ни выкать. Не смочь по загри-
вку с медово-гречишной отдушиной — пройтись.
Стон резонирует по неустоявшемуся Гюмри.
Славянское кредитование, красный путь позади,
а как ты, а как ты —

Она тоже говорит про отца.

Мурманский душ золотых утиных яиц обременил
порожнюю Ильтамар, о которой не говорит,
вот и загривок, и угорские глазные яблоки, и кипящие кофейные колени.
Простужается. Категория состояния. И курит.

Первоматерия либо синеносо́чна, либо пивна.
Кабы зоркий лес на тебя сверкнул, людей уснули б
предшествующих несправедливые зеркала.

Так вот, значит, лето и фонит
в дистиллированном тушью белке,
и рига-верига, животное-сказ
поправляют шею ровно никак.


* * *

И будет вширь заглавие настолько обрастать,
что плечи эти заголовком прикрывать наступит
необходимость: шейная горбинка с запахом.
И как два единоглазых, —губых врага,
плавящихся от одного языка,
назовёшь меня по одному цвету, а я тебя — по другому.
Иначе говоря, будучи почти одним предметом, мы ещё цепляемся за «я и ты», шарахаемся от «.», чаще наддаём на окончания множественного числа.

Белое и красное штопают мир.
И не знать, и никак не застать, до скольки
будет стопка проспектов лежать на столеш-
ниц окраинах да когда наконец

кончатся нитки.


* * *

Безупречное спинозистское солнце,
склонное к алошёрстным животным,
могу представить тебя в стуке ногтей по столешнице
и музыке, которая начинается в этом отточии.
Химический вкус черешни, зёрен, пепельницы.
Сумка наполняется, сон закончен и тому прочее.
Среди лисят ты обнаружишь дочь свою:
и корни связок го́лоса, и хворост хохота,
и то ли синеокость, то ли ржавчина на хрустале,
слабеющий великодушный лоб —
свидетельства родительского трепета.

Космос переламывается.

Подходя во взвинченных повадках к тому,
кто не стал и не станет клином пернатых на трансатлантическом лету,
лучше встать и говорить как на духу.
Потому что дух — вовне, и он прекрасен.
В письмах пишут, мол, забудь, когда тебя так перекосило,
пишут: не забывай лисят, оставайся лисой.
Любая центростремительная сила
прикрывает дверь за собой.


* * *

притча во языцех — поклажа непричёсанной головы,
ржавчины-рыжины убежавшего третьего глаза
купечески честная запродажа.
Кличка ты иль призрак
рассматривающего товарищества?
Спрашиваю сотню, десяток
раз ради здоровья: живые лисята,
зевая первородной катастрофой и покоем,
констатируют на восходе

полное биоэлектрическое молчание при функциональных нагрузках.


* * *

ты наша мать,
мы твоё кукурузное поле.
Что по́д веко еловыми исполнить иглами:
бинты и кошенятки, день случится играми
и сдвигом плит.

Сон о преступлении ворочается поболе престолонаследника.
Это и есть зустрiч с запиханным в карман осовелым взором
на тебя, как кажется, с тканым твоим престолом,
что лишь бы как размыка́ть
голосом, замолканием,

голубой снеговой игрой.

Прятки-обезьяны окосели от детства.
Кучное, точно во мху: холм или мышь.
Лето извожено в пылевых чайниках, да и ты еле сто-
ишь.


пуппенмайстер

вязал узлы из нити, назначенные для подшивания уголовного дела.
вышло несколько узлов, даже что-то похожее на куклу, птицу, целую страусиную ферму.
и появилась в странно сложенной кукле речь виславы шимборской,
недовольство, страшная скука, маяк.
оставалось дождаться красных нитей на запястье,
оставалось дождаться высвобождения пространства и хлопка́ пузыря мышления,
оставалось повязать ей красные узлы и смотреть на её руки.
книга — это безвременная сверхформа.
как и уголовное дело, которое в своей динамике выдыхается и сгорает пожаром,
оседая в архиве,
как наша надежда в музее.
так что вязание на твоей руке —
покорение покоя.


* * *

узел тройной, похожий на кренделя́.
совершенно витальный внушительный человек, целостный во времени, к тому же.
таково мыслительное ощущение мысли Толстого о самом себе.
и дело вовсе не в прилагательных, помимо этого он (Толстой) не был ни целостным, ни тому прочее.

Совершенно витальный и внушительный человек,
он при каждом проскальзывании жизненной энергии (снег запорошил или рассмеялась женщина)
понимает, что это третий завязываемый им узел,
похожий на крендель.
И это его не терзает,
но поистине радует.
И в необходимый момент
нужно подняться и твёрдо отчётливо пройти на своих ногах, со своими реквизитами, в своём духе.


рельеф ладоней

Гаданием го́лоса не зачерпнёшь, гла́за не остановишь.
На полосе детей — скрещение пустых сокровищ,
а стало быть — котом новорождённым вырастай.
Как ощущаешь на себе такую кипу слухов, длящегося оценочного листа,
откуда в кистях рук столько
тяги к фольклору и бога?
Дальше императива начинается лю-
бовь и носы заплетаются в виноградную лозу.
Напиши мелом:
«Мне настолько хорошо, что не чувствую веса».
Приходят странною весной
весёлый киприот с онкобольной сестрой,
эмили дикинсон вся в белом,
снега́ кожи с крапинками стружек хвойного разреза.
Расстаться с суженным сознанием не сможет молоко
одежд и кож.
Смотреть внимательней, куда ты вхож,
где запрещён, — начни.
Начни с своего когнитивного леса.


* * *

бытие в прямом эфире —
это онтологически настолько божественно,
что невозможно представить себе более близкое к богу и суверену существование.

Вокруг пьют и хохочут.

Поэзия — это речевая детерминация посредством не смысла, но
интуитивного тождества,
которое смотрит
на тебя как на недостойного

всегда, всегда.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service