* * *
Раньше у меня жили мушки, у них был неспешный полёт и красивые крылышки, но они исчезли; теперь у меня есть хлебные жучки Stegobium paniceum, они точат хлебушек и терпят горюшко; каким-то образом сразу догадываешься, что они хорошие; не знаю, что влияет на это, возможно, их неспешный ход или закруглённые формы; я стараюсь незаметно помочь им: подкладываю свежий хлеб и закрываю хлебницу, чтобы не мешал свет; а под Новый год, когда температура в квартире падает ниже 15°, жучкам становится холодно, но я верю, что тогда опускаются на них, как маленькие верблюжьи одеяльца, мои ласковые слова.
* * *
Он ехал в ресторан «Шайба» делать демонтаж потолка; в Ялте шёл снег, он падал медленно и беззвучно большими хлопьями; люди гуляли по набережной и смотрели на море и горы, ничто не предвещало беды; крупные хлопья снега падали на перила и на раскрывшиеся зонты; на месте оказалось, что под потолочным перекрытием лежит минеральная вата, но отказываться было поздно; это не сахарная вата, которую можно купить по пути на пляж, это не минеральная вода, которую можно достать там же; это минеральная вата, от которой страшно чешется тело строителя; она не имеет никакого отношения к целебным источникам и медицинским повязкам, она сама по себе: вертикально-слоистая, пространственная, вторая группа канцерогенной опасности; метель закончилась, и гуляющие оставили на зонтиках снег, чтобы быть похожими на пальмы; снегопад прекратился в Ялте, но она, вата, не могла остановиться, она неумолимо осыпалась: за шиворот, на запястья, на золотистые волосы, в красивые серые глаза.
* * *
У нас их называют охотники за привидениями; они приходят неожиданно и могут поставить старый унитаз вместо нового, кран за полторы тысячи или нелегальный газовый счётчик, отпилить кусок батареи, взяв за это по цене новой, или снять твои хорошие водомеры, а поставить плохие свои; или придут с двумя одинаковыми сумками: предложат вещи из первой, а подсунут вторую с хламом; они же принимают в тоталитарные секты или продают кофемолку; но это всё суета, главное, говорят, у них есть коробочка, которая соединена с педалью проводом; так вот, если нажать педаль, коробочка откроется и оттуда покажется красивейшее белое свечение; поверить сложно, красивей, чем от задней противотуманки; красивей, чем луч от фонарика, включённого в сильный туман; возможно ли? и, наверное, всё, что вокруг нас, продолжает держаться на своих китах, пока есть на свете такая красота.
* * *
Мальчик, у которого нет компьютера, стал появляться всё реже; он выходит по выходным, а иногда и в будние дни на полчаса и ходит в своём дворике; там разбитый асфальт, он смотрит вниз и видит мутные лужи и холодную грязь, везде холодная грязь; вдоль проложены трубы с оборванной изоляцией, куски стекловаты болтаются от порывов ветра, и школьный металлический забор; я прохожу здесь, между школой и домом, чтобы ощутить безысходность этого места, самого грязного, кажется, во всём микрорайоне; мальчик гуляет здесь, потому что у него нет компьютера, все его сверстники сидят дома и не выходят, а он гуляет; его голова всегда опущена, он ёжится и смотрит на грязь; пасмурно, но он не идёт домой, ведь он гуляет здесь, отдыхает от обязанностей и укоров; что принесут с собой в будущее его одноклассники, которые видели компьютеры? сложно сказать; а он принесёт с собой знания о том, что такое настоящая грязь, холодная, и какой он, запах невыпадающего снега, и как хмурятся недовольные прохожие, и как нависают прутья школьного забора, как колышется оторванная стекловата; сегодня я видел этого мальчика, он уже вырос и гуляет всё меньше; он шёл домой, приближался к своему подъезду; может быть, я преувеличиваю, и это были карие радужки, но мне показалось, что грязь отразилась напоследок в его умных глазах.
* * *
Первые числа ноября, холодно, новая спортивная площадка на пятом поле; полная луна выглядит очень практично: хорошо всё освещает, на перекладинах и брусьях мерцают серые капли; я уже снял куртку и положил её на скамейку; надеваю перчатки и делаю вращательные движения руками; я уже готов, но меня охватывает знакомый стыд: вдруг кто-то увидит меня в этот момент, когда я нелепо дёргаюсь здесь, ночью, под светом луны на этих великолепных турничках; и тут мне становится ясно, почему прохожие днём проходят мимо и боятся взглянуть на металлические конструкции на площадке; один из них попробовал положить портфель, снять пальто и подпрыгнуть до перекладины, но с разочарованием понял, что силы с годами иссякли — а ведь так хотелось верить, что весь этот бессмысленный ежедневный труд делает нас хоть немного сильней; но нет, лучше даже не подходить и не пробовать: стыдно болтаться здесь; вот так они уходят на работу, проходят мимо, а слева от них остаются нетронутыми турнички, но жизнь продолжается, и я в очередной раз подпрыгиваю к мокрой перекладине, чтобы впитать своими тряпичными строительными перчатками пухлые капли бесподобной небесной воды.
* * *
Есть место, где живут только большие собаки; там безлюдно, и непонятно, кто их раскормил до таких лошадиных размеров; никто не видел здесь щенков или небольших собак; я слышал версии о биотоках в головной коре, о магнитных аномалиях, об обратной стороне луны, о силе Кориолиса, об институте ритмологии, об эффекте Манделы, о специфике химического состава почвы, о содержании натрия в воздухе, а также редкие растения, лучи от близлежащих телевышек, гормональный фон, релейная радиосвязь, прецессия гироскопа, остановившийся маятник Фуко в Исаакии, гравитационные волны, потоки Риччи, схождение благодатного огня, эксперимент Кавендиша, снегурочка и что-нибудь ещё на ваше усмотрение; но вряд ли эти гипотезы помогут мне, ведь снова иду здесь и собаки уже близко; они бегут ко мне, но я не могу распознать издалека, что у них на уме; они и сами не знают, наверное, что скажет им в последний момент их звериное существо: может, помотать хвостом и уткнуться носом в мои руки, а может, обгрызть мои и без того безобразно худые ноги.
* * *
Трёхцветная кошка живёт под моим окном; она сладко спит на абрикосе, свернувшись в клубочек; осенью у неё отрастает шикарный мех; и вот когда в ноябре листья наконец начинают осыпаться, жёлтые, красные, чёрные, кошка начинает с ними сливаться; она умывается лапкой и смотрится очень гармонично в этих листьях; понимаете, всё как бы так, как и должно быть, всё совпадает; но в интернете пишут, что сейчас очень плохо и хуже быть не может и ничего не совпадает; но если посмотреть в реальное окно, через стекло и воздух, то можно увидеть кошку и листья и их гармонию; хочется написать пост о том, что посмотри́те в моё окно, как совпадают кошка и листва, их расцветка; но никто не может встать на моё место и не хочет; а момент этот быстро пройдёт, и листва засохнет, и кошка уже не будет сочетаться с ней, и всё станет именно так, как описывают в интернете; а сейчас они приумолкли на время, как будто специально, чтобы я потерял скорей свой единственный аргумент; а когда совсем похолодает, и листья почернеют, и пойдёт первый снег, они напишут на своих страничках: и кошке нет места на этой грустной земле.
* * *
Я иду в супермаркет без особой цели и по дороге прохожу миндалевый лесок; раньше деревьев было меньше и мы хорошо знали, какое из них даёт сладкий миндаль; теперь уже не помню, какое; тем более все эти новые молодые заросли; теперь уже они растут не только слева, но и справа; я знаю, что вы сейчас скажете: миндалины на шее и цианистый калий пахнет миндалём; вы умнички, но речь сейчас не об этом; ощущение, что утратились какие-то очень важные знания, что-то вроде пирамид, ну вы поняли; современных детей не интересует миндаль, горькая и сладкая, деревья увешаны плодами, это вызывает какое-то чудовищное ощущение переизбытка и тщетности; природа сильней, чем раньше, и подорожник пробивает всё новые сверхпрочные виды асфальта, но плоды её никем не приняты; я иду мимо зарослей и знаю, где-то там есть сладкий миндаль, но мало кто теперь подозревает о таком чуде, и ещё меньше людей хочет отведать этих блаженных зёрен, хотя это очень полезно и, не сочтите за маркетинговый ход, бесплатно; а ещё раньше мне нравились зелёные грецкие орехи, потому что руки от них потом чёрные и никак не отмоешь.
* * *
У охранника детского сада много дел: нужно проверить, в порядке ли паровоз, а также ракета-1 и ракета-2 с двумя иллюминаторами; вечером он гоняет ребят с крыши, чтобы они не рвали черешню, а ночью с веранд, чтобы они не кололись, он говорит: да мне и не жалко, но нельзя; а они отвечают: да мы и сами не особо хотим, но нужно; сутки сторож работает; воспитательница успокаивает детей на веранде, она говорит: ведите себя хорошо, а он добавляет про себя: и тогда дядя сторож будет разрешать вам накуриваться здесь, на веранде, на фоне гигантских белок и зайцев и жирного ежа, и не прогонит вас, и не вызовет милицию, ах да, уже полицию; сегодня он ходил с деловитым видом и зорко смотрел вокруг и видел девочку и мальчика, который рисует на песке крестик и говорит: это непрерывный образ интервала, понимаешь? сегодня Павел Андреевич, а может быть, уже Юрий Иванович (они часто меняются) хорошо отработал смену, сохранил имущество организации, а также оставил запись в валяющейся без дела учётной книге, что здесь, в песочнице номер 2 зелёного цвета, между теремком и светофором, теорема Мазуркевича стала наглядной иллюстрацией танца любви.
* * *
Вчера ночью пошёл в круглосуточный магазин за лосьоном и у дверей встретил собаку; она была белая с серыми пятнами лишая по всей шкуре; она ждала меня у выхода, пока я был внутри; я вышел и дал ей две сосиски «студенческие»; однако собака совсем не собиралась уходить; она пошла следом, гавкая на прохожих, которые были тут же, на площади; потом она заметила других собак и бросилась на них; мне стало жутковато с таким спутником, и, когда она погналась за ежом, я стал убегать; но не тут-то было: она догнала и напала на меня; не знаю, почему она взбесилась; может, это был последний крик отчаянья навстречу окружающей действительности; может, эти две гадкие сосиски стали последними каплями в её собачьем терпении; а может, наоборот, она обрадовалась, что нашла хозяина, и замкнулись наконец концентрические кольца Рафаэля Лизеганга, и встало всё наконец на свои места.
|
