Москва Мурманск Калининград Санкт-Петербург Смоленск Тверь Вологда Ярославль Иваново Курск Рязань Воронеж Нижний Новгород Тамбов Казань Тольятти Пермь Ростов-на-Дону Саратов Нижний Тагил Краснодар Самара Екатеринбург Челябинск Томск Новосибирск Красноярск Новокузнецк Иркутск Владивосток Анадырь Все страны Города России
Новая карта русской литературы
 
 
 
Журналы
TOP 10
Пыль Калиостро
Поэты Донецка
Из книги «Последнее лето Империи». Стихи
Стихи
Поезд. Стихи
Поэты Самары
Метафизика пыльных дней. Стихи
Кабы не холод. Стихи
Галина Крук. Женщины с просветлёнными лицами
ведьмынемы. Из романа


Инициативы
Антологии
Журналы
Газеты
Премии
Русофония
Фестивали

Литературные проекты

Воздух

2017, №1 напечатать
  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  
Автор номера
Железный смычок

Алексей Александров
* * *

Слышно, как брюхом они задевают
Кровлю, так низко по небу плывут.
Это как версия их сетевая —
Не провисит и десятка минут.
 
Тянутся, словно фейсбучная лента,
С верхних успели уже этажей
Выщипать пух лебединый на лето,
Бросить полпалочки свежих дрожжей,
 
Полный карман шестерёнок насыпать,
Следом пустую канистру набрать.
Вяло соседи кричат с недосыпа,
Но возвращаются к жёнам в кровать.
 
Всё, утекла на восток кавалькада,
Клочья оставив на прутьях антенн.
Видно, как хвост у воздушного гада
В мыслях запутался, словно Монтень.


* * *

Стоят деревья молодые,
Звенят и светятся, как люстры,
Ещё бы птичку по-кошачьи
Взгляд выцепил среди ветвей.
 
Ложится спать любимый город,
В подтаявший январский снег
Вставную челюсть стадиона,
Музыку выключив, кладёт.
 
А завтра утром поскользнёшься
На мысли о своих долгах
И подберёшь чужую песню,
Как тот бумажный голубок.


* * *

Лиса отстёгивает хвост
И превращается в дремучий,
Но мёртвый лес: горит, как хворост,
Вязанка дров его. Старушка,
Которую задрал медведь,
Молчит и смотрит на огонь.
 
Там на неведомых дорожках
Следы опасных грибников.
Сова принадлежит дуплу
И громко, словно та кукушка,
Пообещав спокойной ночи,
Температуру сообщает
На трое суток — по желанью.
 
Где юноша стоит в фонтане
Своих речей, нагой, как бог,
Вокруг всё плавится, взрываясь,
Снег или хлопья штукатурки
С кусками сорванных обоев
Летят на мраморные плечи.
 
Сквозь кожу де́рева растут,
Переливаясь, дети ведьмы
С глазами цвета спелых слив
И, дымным кашляя закатом,
Друг другу дарят в первый раз
Сердца сплетённых валентинок.


* * *

В киоске, музыкой живущем,
Сломалась девушка на кассе
В подземном переходе между
Двух агрегатных состояний —
 
Ещё не бабочка, но и
На ползающих не похожа —
Как будто маленький дракон
В стеклянную попался банку.
 
Бьёт воздух крыльями, поёт
И плачет, словно не святая,
Нащупывая дверь в стене
Под перебор басовых струн.
 
Врачи приедут и починят,
А не удастся, так поймают,
Пока очухавшийся монстр
Гнезда не разорил чужого,

Холодный пламень изрыгая
Из остывающего рта,
И на продавленных носилках
Потащат в сонный муравейник.


* * *

Спрашивайте, мальчики, спрашивайте гугл,
Слушайте на площади праздничный разгул —
Это наша ярмарка, выставка, танцпол,
Нефтяные денежки, незабитый гол.
 
Чучело наследника тащат, чтобы сжечь,
Выпекает блинчики нам родная речь.
И река оттаяла, и земля жирна,
В бункере тяжёлая дышит тишина.
 
Над палатой каменной в облаке дракон,
Щёлкает без устали ржавый дырокол.
Сыплется на головы это конфетти,
На четыре стороны есть куда пойти.


* * *

В концертных фраках по замёрзшим рельсам
Пингвины возвращаются в буфет,
Там Путин их воздушным кормит рисом
И песенку поёт про пять минут.
 
Недоумённо думая о снеге,
Обходчик молоточком бьёт в колено
Локомотива, тоже расписного,
Как та матрёшка в полночь за кальяном.
 
Поют дорзо́в — пипец, мой милый друг,
А вы слыхали, как по свежей пашне
Там ледяная конница бодра
И командир в повязанном кашне?
 
Наутро открываешь холодильник
И, как Колумб, поставивший яйцо,
Находишь след, теряющийся в дальних
Огнях платформы с надписью «столица».


* * *

В Париже инженерный суп
Готовят в лучших ресторанах —
Не пожалев всю банку бухнуть
Сардин в кипящую кастрюлю,
Размешивают разомлевший
Картофель с луком и морковкой.
 
Как ел в изгнании Ильич,
Мы можем разве что представить:
Другие были в те года
Турист по линии партийной,
И алюминиевых ложек
Волнительный изгиб, и рыба.
 
Вот в Лондоне другое дело —
Там у могилы Карла Маркса
Звучат торжественные клятвы
И принимают в футболисты,
В библиотеке подают
Всё те же пыльные тома.


* * *

Из всех зверей барсук всего опасней,
Он с муравьём встречается тайком,
Когда дневная лампочка погаснет
Под голубым шершавым потолком.
 
Всех птиц хитрее ласточка с иглою,
Сшивает криво облако она
И снится терпеливому герою,
Но сквозь него проходит, как волна.
 
Из насекомых злее всех кузнечик,
Что на лугу сидит с бензопилой
И мир живой вокруг себя калечит,
Сам не желая этого порой.
 
Где скрыться нам, куда нам удалиться,
Чем возразить насилию извне?
И дождевая капля на реснице
Дрожит, противясь страшной новизне.


* * *

Медведь досрочно вышел из берлоги,
Где он во сне не тапочки учился
Шить, а грачи уже не прилетят,
Безвизовый автобус отменили.
 
Весна стоит, как девочка из Челси,
Забредшая в рабочие кварталы, —
Растаяло и вылезло наружу,
Совсем как в фильме их оскароносном.
 
Пружинка выпадает из гнезда,
Привязан кормчий в синих адидасах
В кабине к деревянному штурвалу,
Иначе всё сломается и рухнет.
 
И кажется, сейчас начнётся дождь
Или по телевизору приветы,
Где сложенный из офисной бумаги
Опустошённым чувствует себя —
 
А мог бы стать корабликом, — не листик,
Похож на тучку, порванную в клочья.
И зрители воскресных передач,
Как пчёлы, подозрительно жужжат.


* * *

Медузе, замерзающей в саду,
Костёр зажгли и чаю вскипятили.
Волчком над нею крутится Сатурн,
И ты не стой, копай, старайся — или
 
Тебе улитки ухо отгрызут,
Твой дом накроет ледяной волною,
И не успеешь переждать грозу,
Как содрогнутся небеса от воя:
 
То рыбу тащат на носилках и
Ведут к трибуне, начиняя брюхо
Букетом трав, пока в глазах твоих
Не станет снова весело и сухо.
 
Она, покашляв, делает доклад
В то время, как доносится с галёрки,
Где ящерицы громко говорят,
Едва заметный свежий запах хлорки, —
 
О том, как нам полезен этот яд.


* * *

Из Саратова, как будто из матрёшки,
Вычитаются деревня, глушь и тётка,
Так что вызови карету мне, карету,
И поедем в новый мир многоэтажный.
 
Ближе к вечеру прохожих завезут,
Безголовых кур в глубокой заморозке —
Будем вместе в караоке-барах петь
Про огни твои, конечно, золотые,
 
Вхолостую пить подкрашенную воду
Возле набережной, где стоит «Всеслав»
И волна, как бомжик, роется в отбросах,
Чтобы вечно эта музыка лилась.
 
Здесь сойти с ума буквально не с кем,
Покоренье Крыма из газеты обсудить —
Каждый третий бросил или за рулём.
Что ж, попробуем — огромный, неуклюжий...


* * *

Во рту у него крючки, застрявшие в языке,
Они причиняют ему нестрашную боль.
Когда он смеётся, эти цветы настоящие,
Когда он плачет — это всего лишь вода.
 
Никогда не знаешь, что он опять выкинет —
Ботинки ему велики, пиджак маловат,
Внутри позвоночника отравленная игла
И заяц, похожий на кошку, в кармане брюк.
 
Вместо него раскланивается двойник,
На голове его шляпа, а под нею петух.
Завтра его пятница, суббота была вчера,
Сейчас его выход, и вот он теряет ключ.


* * *

Стучит зубами холодильник,
В него ложится спать зима,
Подвинув к стенке курьи ножки,
Будильник на октябрь поставив.
 
Бьют зайцы зорю. Губернатор,
Неведомо откуда взявшись,
Подносит хлеб, макает в соль,
Не удержавшись, сам жуёт.
 
Весна подтягивает войско
К воротам города. Грачи
Орут, как на базаре в полдень
Торговки огурцом ростовским.
 
А рыба уплыла, оттаяв, —
Горбуша притворилась щукой,
Чтоб задремавших рыбаков
Вытаскивать из-под перины,
 
Очистив лица от зелёных
Волос и слипшихся улиток,
Пока их дети не смертельно
Запутались в чужих сетях.


* * *

Самых важных туристов они оглушают пейзажем
И везут удивлять перекрашенным за ночь забором,
Нелюдимостью улиц, закатанных в свежий асфальт,
По дороге к местам приземления или войны.
 
Кормят как на убой, но в последний момент отменяют.
Самым главным из них по привычке укол незаметный
Специальная делает девушка в чине майора.
Бомж по рации сбивчиво и с озабоченным видом
Сообщает начальнику о результатах проверки
Ржавых мусорных баков, и птицы летит беспилотник —
Гадит для достоверности рядом с колонной.
 
Всюду царствует лето, когда просыпается вип,
И весёлые девушки-парни у входа в музей
Развернули плакаты. И, руки раскинув широ́ко,
Депутаты бегут, а за ними счастливая пресса.


* * *

Чтобы не стать путиным,
Надо каждый день принимать таблетку.
Но некоторые депутаты забывают,
Поэтому у президента так много двойников.
 
Есть ещё одна опасность:
Если съешь на пару пилюль больше,
Превратишься в кадырова,
А он двойников ох как не любит.
 
Утром он с опаской подходит к зеркалу,
Долго всматривается в черты лица —
Вроде бы не похож — и едет на заседание.
 
В буфете ему говорят:
Здравствуйте, Владимир Владимирович!
Соку, как обычно? И он отвечает: да, —
Думая, что, слава богу, пронесло,
Но нельзя же быть таким рассеянным.
А в зале уже встают и аплодируют все
Друг другу.


* * *

Гепарды Депардье (их кормят свежим мясом)
Бегут, не торопясь, в Мордовию свою,
Где он почётный гость на кафедре иняза
И местные князья танцуют и поют.
 
Отравленный вином с переливаньем крови,
Он спустит с поводка на зайца из тряпья
И празднует, когда они добычу ловят,
И пробует слова на кончике копья.
 
Под шубой у него всегда свисток и бубен.
Не думайте, что он так жаден и ленив,
А сердцем колдуны заведуют на Кубе —
Он замышляет бунт у кромки полыньи.
 
Зовёт своих котов и бьёт хвостом тяжёлым,
Раскалывая лёд, и, подогнув плавник,
Инкогнито уйдёт, чтоб в городах и сёлах
Не вспомнили о нём под тихий шелест книг.


* * *

Эта империя зла на тебя,
Ей не хватает добра, но чужого.
Делает повар компот для ребят,
Ловит на кухне, и будет ужо вам
 
Ночь образцовая, серп в небесах.
Сердце в колено стучит молоточком,
Звёзды просыпались, вырвалось «ах!»
И сорвалось, закатившись за тучку.
 
Рыба трепещет, как финка в песке,
От пирога по куску отрезая,
Этой зимой протоптали проспект
Волки по снегу до самой Рязани.
 
Это о мире я, не о войне.
Бодр и прекрасен и в фартуке белом,
Каменщик на неприступной стене
Вертит в руках наградной парабеллум.


* * *

Марсианин на пенсии домик купил в Ярославле,
Где завёл себе курочек, лошадь, кота и корову,
Научился смотреть телевизор и водку стаканами пить,
Записался в казачество, в общество злых садоводов,
Огурец бочковой у него получился на редкость хрустящим.
 
Но однажды его обнаружили и пресекли
Как попытку вторжения: лошадь, кота и корову
Увезли на проверку, с казачества взяли расписку,
Садоводам вообще не пришлось ничего объяснять,
Сами все огурцы уничтожили, бочку, сломав, запалили.
 
Страшно думать, а если бы так он и жил потихоньку
В старом домике на берегу в окружении милом
Этих странных зверей, что могло б со страною случиться?
Вот, к примеру, задумает в город сам Путин приехать,
А его угощают хрустящим таким огурцом.


* * *

Небо давит, бродит сок,
Лес ломается, как спички.
Дом — не низок, не высок,
И река на две косички
 
Островом разделена.
Рыба ходит косяками.
В огороде белена,
В городе стекло, и камень
 
Раскрошился и хрустит,
Закипает горькой пеной.
Кто-то сахар или спирт
Добавляет постепенно,
 
Пробивается трава
Сквозь сезонные обмылки —
Ей пейзажик староват,
Тесно в горлышке бутылки.


* * *

Из каменного клюва
Вороньего царя
Летят закона буквы
В игрушечный народ.
 
Нет никакого завтра,
Но велотренажёр,
И рубит востра сабля
В капусту миражи.
 
А позади хромает
Печальный, как удод,
И знамя бахромою
Касается воды.
 
А впереди смеются,
И катится с горы —
В одной руке синица,
Другой — в чижа сыграй.
 
Когда бы мы умели
Как дети быть и петь,
Нас тоже б накормили
На всю длину цепи.


* * *

Кирпичи чирикают во сне,
И с пудовым блинчиком штангист
Прыгает с ажурного моста
На бетон отпрянувшей реки.
 
Сёстры обнаружили его,
Но обратно в школу не ведут,
Наливают полную луну
И сажают в землю, чтоб подрос.
 
Перемен он хочет, и звонок
Объявляет самую из них
Долгую, как память мотылька
Об огне в конце его пути.
 
Почему он трубку не берёт?
Красный провод из руки торчит,
Книга, о которой так мечтал,
На другой странице началась.


* * *

Занимался эксом на уроке,
Колокольчик дёрнулся на леске —
Долго разминировали храмы,
Вычисляя, кто им позвонил.
 
Спрашивал такое, что краснели
Мимо проезжавшие машины,
Клянчил снега у дверей конторы
Год без испытательного срока.
 
Там и заглянул в глаза чудовищ,
Бросил скрипку по партийной части,
Блог завёл, переводил старушек
Через оживлённую беседу.
 
Пригодилось всё, чему учили:
Пел в метро, разделывал селёдку
На груди утёса-великана
Самым первым в федеральном списке,
 
Даже дирижировал оркестром
После взятки, пойманный с поличным
Пил компот в подшефном детском саде,
Щупал ранку в порванной губе.


* * *

Это песня о любви гаишника,
А не просто Бельмондо в кокошнике,
Вертится он там, как мышь в амбаре
Заново отстроенной Москвы,
 
Плохо дирижируя движением,
Потому что все и так по струнке —
В трубочку как дунут, так закрутится
В парке колесо перерождений.
 
Город можно поделить, как торт,
А ему кусок достался с розочкой,
Жезл его пылает, словно факел
Статуи из города порока.
 
Это чувство он пронёс сквозь жизнь
Бережно, как через проходную:
Невозможно потушить пожар,
Только любоваться из дворца.


* * *

Из помидора мог бы получиться
Фонарик сердца с бычьей головой.
Вот скорлупа арбузов колорадских,
Они ещё шевелятся на солнце,
 
Когда повсюду ёжиков репьи
Вцепляются в косматые кусты,
И осы мясо сладкое грызут
Враждующих писательских союзов.
 
Придёт повестка, явится на суд
Собак соседских медленный прохожий
И яблоко ленивое сорвёт
Через забор у равнодушной Евы,
 
А мог бы стать кротом и накопать
Под вечер ям, чтоб выросли ночные
Кузнечики, или поправить крышу,
А то луна подсматривает сны.


* * *

С выпускниками школ
Невесел отчего?
На камень он присел,
Мешок на голове.
 
Кораблик, и внутри
Решительный прилив,
Хоть никого и не
Ограбил и убил.
 
Пока бежал домой,
Из чашки расплескал,
Он девушку мечтал,
А взяли на филфак.
 
Поешь горячих щей,
Но грамоту зубри,
Чтоб посмотреть в глаза
Тому, кто в шесть утра.
 
Плохие, как стихи,
Сухие, как трава,
И ветер в голове,
Когда он снял мешок.


* * *

В День знаний тайные дензнаки
Просовывают в щель двери́ —
Там электронные собаки
И интернет-поводыри.
 
Надень вчерашние бахилы,
Учись не оставлять следов,
Когда тебе неплохо было
Среди отравленных цветов.
 
Учитель или шмель мохнатый,
Пчела упорного труда,
Невидимые, как солдаты,
Бегут весёлые года.
 
Вдень розу влажную в петлицу,
Из ранца вынь противогаз,
Пока за окнами клубится
То, что сильнее любит нас.


* * *

Без парашюта прыгать,
Без памяти любить,
Листать чужую книгу
Про ласковых убийц.
 
Стрелять со сбитой мушкой,
Выглядывать в дыру,
Где сторож с колотушкой
И деньги отберут.
 
Бежать из всех гостиниц,
Сжечь за собой кровать,
И срок тебе скостили,
Чтоб дважды не вставать,
 
Когда и в чистом поле
Стучатся в дверь твою
И — осторожно, спойлер! —
Про выборы поют.


* * *

К нам приехал, к нам приехал
Клоун солнечный и лунный,
Словно в Тулу со своей
Кепкою-аэродромом
 
Осветителем работать
Или же на стороне
Выступить каких-то сил
До начала представленья.
 
Он уедет, он уедет
От невыносимых нас,
Улиц, вскопанных к зиме,
И домов, на юг летящих,
 
Яблока не надкусив,
Клятвы нежной не нарушив,
Проливаясь на опилки
Из разорванной авоськи.


* * *

Знаешь, русский космос — это
Настоящие полёты
Не во сне, а наяву.
Их луну, известно всем,
Режиссёр один придумал.
 
Сходишь в инопланетарий —
В одноразовых тарелках
Порция чудес корейских;
Не поделят человечки
Упаковку Милкивэя.
 
Слышишь, как труба играет,
Ветер дует за обшивкой?
Скоро храм накопит силы,
И над куполом антенна
Чей-нибудь сигнал поймает.


* * *

Для тех, кто по ту сторону фотографии,
Мы все персонажи реалити-шоу,
Поэтому они и глядят на нас
Без смущения, но с растущим желанием
Переключить когда-нибудь этот канал.
 
И только самые сильные маги,
Вроде Мизулиной и Энтео,
Всякий раз придумывают что-то,
Чтобы палец, замерший над кнопкой,
Так и не нажал её никогда.
 
Ибо как долго мы будем существовать,
Зависит только от голеньких девочек,
От их терпения и любопытства,
От их любви к домашнему видео.


* * *

Вместо писем почтальон приносит
Кровь единорога в грязной склянке,
Почерка чужого образец,
 
Ждёт, пока ты комкаешь салфетку,
Говорит по рации с омоном,
За плечом читает у тебя
 
Железнодорожную газету,
Ложечку в карман себе кладёт
И вторую, даже не стесняясь.
 
Это кто? — увидев на стене
В рамочке одну из фотографий,
Спрашивает тонким голоском
 
И выходит, так и не дождавшись
Станции, ответа, декабря,
Пшикнув средством против насекомых.


* * *

Приплыла к нему рыбка, спросила,
Прилетела синичка, спасла.
Знаешь, в чём измеряется сила?
В трудоднях и ночах ремесла —
 
Выпускаешь на волю из клетки
Благодарное облако, где
Кодер вышел из тёмной секретки
И пошёл погулять по воде,
 
Заяц хрумкает где-то морковку,
От деревьев оставив махры,
И над входом прибили подковку
Мастера этой странной игры.
 
Подползают последние сроки,
Сокращаясь навроде червя,
И стоит, словно царь, одинокий,
Прах дырявым носком шевеля,
 
Это слово, звучащее гордо,
Человек с неразбитой губой
На мосту, что усталую хорду
Опускает в поток голубой.


* * *

Кто памятники расставляет
Для зимних шахматных турниров,
Тот отпускает шар с цепи
И говорит ему: ищи, —
А сам в уме ходы всех партий держит,
Дверь открывая каменному гостю.
 
Когда растает, поплывут бейсболки
И шлемы с их голов чугунных
К чужому морю, если горожане
Не приспособят щи варить,
Дым продевая сквозь дыру в стене,
Интересуясь, кто же снова выиграл.


* * *

В комитете охраны детей
Начинается доброе утро —
Кормят в клетках больных педофилов
Манной кашей с горячим какао,
Проверяют уснувшие чаты
И пустые ловушки для крыс.
 
Если дети вернутся, для них
Всё готово — учебные планы
С разъяснительным циклом бесед,
Как опасно гулять одному,
А тем более — взявшись за руку,
Непонятно куда с незнакомцем.
 
В институте назначен проректор,
Отвечающий за грызунов
В производстве и личном хозяйстве.
Референт губернатора пойман
При попытке купить через сайт,
Запрещённый к просмотру, кота.


* * *

Ёж, фаршированный орехом,
Готовится к большой зиме —
Сидит в костре, как саламандра,
Аккумулятор бережёт.
 
Америка во сне мурлычет,
Ель вывернута снегом вверх,
Идёт хороший человек,
И впереди бежит собака.
 
Не остаётся и следа
От титров прошлогодних фильмов.
Хотя бы птицу не вспугнуть,
Когда она прибита к небу.


* * *

Ростовские киллеры завалили клоуна.
Все куклы мяучат с китайским акцентом,
У некоторых светится от счастья лицо,
Если нажать на кнопку под платьем.
 
Человек в пижаме кругл, как арбуз.
Капризное облако — дождь и сейчас же снег.
День проснувшегося позже одиннадцати
Похож на настроечную таблицу.
 
Эти стихи пишутся задом наперёд,
Тасуются, как карты в колоде осени.
Настя говорит: помнишь, завтра я
Не досмотрела фильм про кота?


* * *

Помнишь лобзик? А это железный смычок,
И на музыку эту слетаются дети,
Вразнобой бормоча про очаг на холсте,
За которым ещё одна дверь в никуда,
Где индейцы — почётные члены пен-клуба
Бьются насмерть с рутрекером. Фея за них.
 
Крокодил — это время, оно всех пожрёт
И подавится ключиком. Мать Черепаха
Выбирает спасителя неторопливо
На уроках труда, наблюдая, как рашпиль
Полирует замков свежеспиленных дужки
Под контролем забывшего сон педагога.


* * *

Помни, что как только пересечёшь границу,
Поле Саратова ослабнет, и ты исчезнешь,
Но твоя копия возвратится к умершему отцу —
Поливать огурцы из дачного шланга.
 
Всё там, конечно, будет ненастоящим,
Сделанным из монтажной пены, как Афродита,
Но огурцы вполне можно будет есть
В этом молчаливом летнем раю.


* * *

Библиотека Ивана Грозного
Тайно через своих агентов
Выкупает главные книги года.
 
Агентов легко узнать —
Носят кольчугу под косухой
И вязаную шапочку,
К мотоциклам у них приторочены
Свежие волчьи головы.
 
В Москве на последней Non/fiction
Видели одного такого —
Внимательно вслушивался,
Как бы запоминая, в речь
При объявлении лауреатов
Премии имени Андрея Белого,
 
Изредка морщась
И не соглашаясь
С выбором по отдельным номинациям.


* * *

В этом сезоне публиковаться
В газете «Литературный Дамаск»
С поэмой о том, как куют победу
Уральские гномы в ночном цеху,
 
Модно, но лучше в тревожном сне
Перебежать на другой экран,
В гуманитарном трястись кино,
Распробовав скисший в бидоне спирт.
 
Протуберанец сигарного облака
Спешит за покинувшим мир вождём,
В приёмной у мэра Четвёртого Рима
Последние топчутся ходоки.
 
Пришлют поднимать из руин Саратов
Начальника питерского такси,
В «Пятёрочке» спросят у кассы паспорт
За каждые выпитые сто грамм.
 
Вот потому-то тебя и нет,
Что ты, как бесплотная тень, летишь
Туда, где уже заждались огня
Как брёвна разбросанные дома́.


* * *

Преодолев дневной экватор,
Прервав домашний свой арест,
Работает эвакуатор.
А где он спит и что он ест?
 
О чём мечтает, на хребтине
Таща покорный Туарег, —
Спасать полярников на льдине?
Газоны стричь и чистить снег?
 
Его закроют на ночь глядя
На цепь стальную от греха,
Не то он девочку погладит,
Свернёт башку у петуха,
 
А утром выведут из стойла,
Бензина свежего нальют,
И, может, жить на свете стоит
Для этих радостных минут.


* * *

Кто плюётся слюной ядовитой,
По психушке соскучился тот —
Боб Де Ниро и Дэнни Де Вито
Для него приготовили торт.
 
Из-за пояса, бунт обнаружив,
Карты путают, рвут провода
Так, что тихо ржавеет оружие
И цветёт луговая вода.
 
Там, где песенка врёт «рио-рита»
На царапаном диске луны,
Просыпается грозненский ритор
Для анализа нашей слюны,
 
Адский пёс, из норы вылезая,
Оглашает округу огнём,
Там повсюду полковник Исаев
Притворился на дне окунём.


* * *

У царя орёл трёхглавый
Был натаскан на врага.
Если слишком долго плавал,
Не хватает пустяка —
 
Пастуха с дубовой цепью,
На которой спит сундук,
Колокольчика, над степью
Замирающего вдруг.
 
У попа была корова,
Петь умела и плясать,
Был он ею околдован,
Но велят ему — присядь,
 
Слышишь, как дымит за речкой
Куст, обёрнутый в асбест,
И серебряной заточкой
Падает одна из звёзд?


* * *

Коммунист повалил все деревья в лесу
И теперь отдыхает от тяжкой работы —
Ест серебряной ложечкой тирамису,
Наливает горячего в кружку компота.
 
На экране смартфона мерцает фейсбук,
Паровоз оживает, пыхтя и свистая
Всех наверх, где не спит одинокий барсук
И на небе застыла звезда молодая.
 
Из-под снега солёные лезут грибы,
Пахнет водкой разлитой, железом согретым.
За кольцо, что торчит у него из губы,
Полимеры просрали, отдали Судеты.
 
Продолжаются рельсы как маленький шов —
Пулю вынули, словно забытую флешку.
И бульдозер нащупает воду ковшом
И насыплет для белочки горку орешков.


* * *

В шубохранилище небесном
От моли сыплют порошок.
А вдруг для них он тоже снег? —
Не перхоть звёздных футболистов
И не извёстка с потолка.
 
Там молча ходят поезда
По очень выгодным тарифам,
В окошках машут мертвецы
Обглоданной куриной лапкой
В скорлупах скомканной фольги.
 
Пчела живёт внутри цветка,
Как объяснение природы
Нектара, бабочек пушистых,
Грызущих сахарную вату
С мороженым в железных чашках.
 
Внизу дома стоят, как соты,
И истекают жёлтым светом
На деревянные полы.
Мышь пробежит и не заденет,
Но что-нибудь да разобьётся.


  предыдущий материал  .  к содержанию номера  .  следующий материал  

Продавцы Воздуха

Москва

Фаланстер
Малый Гнездниковский пер., д.12/27

Порядок слов
Тверская ул., д.23, в фойе Электротеатра «Станиславский»

Санкт-Петербург

Порядок слов
набережная реки Фонтанки, д.15

Свои книги
1-я линия В.О., д.42

Борей
Литейный пр., д.58

Россия

www.vavilon.ru/order

Заграница

www.esterum.com

interbok.se

Контактная информация

E-mail: info@vavilon.ru




Рассылка новостей

Картотека
Медиатека
Фоторепортажи
Досье
Блоги
 
  © 2007—2022 Новая карта русской литературы

При любом использовании материалов сайта гиперссылка на www.litkarta.ru обязательна.
Все права на информацию, находящуюся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ.

Яндекс цитирования


Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service