* * *все признали ответственность друг перед другом
буквально все, потому что, чего говорить, понятно
наступила та ситуация, когда даже футбол и филателия
есть признаки чего-то запрещённого я отвечаю ему: это хоть и так
но никакое признание не есть искупление
а веры не существует а он: но если её нет её сочинят а я: её сочиняют каждый миг, каждый человек
ту веру, которая разъединяет
то неверие, которое разъединяет а он: гонишь. пойдём бухнём
* * *
кризис и смерть, смерть и кризис
ну, ещё что-нибудь, какое-нибудь
не понятое никем открытие
которое значимо в самом деле
но из него делают фитюльку
и смысл весь сдувается, весь эффект,
всё то, что могло сдвинуть мысль хоть на миллиметр
сдувается я: но это с одной стороны, а с другой
как-то вот внешняя вся эта оболочка
она ведь смысла-то не имеет, да?
смысл-то имеет то, что именно происходит,
то, что высвобождает нас
из-под этой самой оболочки он: это да, но оболочка и есть
собственно наше существование я: да, пожалуй
* * *
и в то же время какое-то безмолвие
заметно то, что называют теорией малых дел
что приводит к нежности и любви,
в конце-то концов
такой домашней, невыспренней он: и при этом они ходят, проснувшись,
из угла в угол, пьют, пишут в социальных сетях
создавая, конечно, подкорку
будущего искусственного интеллекта —
но подкорку рептильную, рептильную исключительно,
крокодилью такую я: ну и что, мало ли что бывало
катастрофа растрясёт, ужас спасёт... он: нет, так никогда не бывало
встряхивал, случалось, но чтоб потрясти
нужно работать мозгами,
а мозги — рептильные я: ты нехорошо думаешь. надо пройтись
* * *
что ты сочиняешь? я: сочиняю Трактат о Божественном Роботе он: это было у пана Станислава
вообще много было у кого
хоть у Азимова
он писатель-то так был себе, но мыслитель покрепче многих я: надо же как-то создать уют
память двуногих в иных летах он: ты, брат, сентиментален
есть ещё, пойдём-ка
* * *
зачем писать стихи про маргиналов
они ведь сами про себя стихи пишут
а магистралам, или кардиналам, или как их там назвать
мэйнстримом, к примеру — всё это абсолютно по барабану я: ты неправ хотя бы по той причине
что мне доставляет удовольствие быть в этой языковой среде он: то есть ты разделяешь речь и язык радикально? я: ну нет
я понимаю всё про телесность речи
зачем напоминать лишние эпизоды
которые не красят ни меня, ни, кстати, тебя он: ну, я-то тут вовсе никак не вмешивался
просто отслеживал твои забавы
и впрямь, бывало картинно я: слово какое омерзительное «картинно» он: ну и ты был порой вполне с этим словом сопоставим
* * *
Даше Серенко знаешь от чего это происходит? я: от биологии, этологических
распределений функций
Лоренц писал, Докинз, читал ведь? он: да, правда твоя, и только твоя.
ты хочешь, чтоб вся правда была твоя
вся, вся, без исключений? я: нет, я не бог, не хочу он: значит, не вся твоя правда
может быть, мы заставим себя
пренебречь наследием и уйти, уйти —
ты понимаешь? туда, где
нет категорий меж мысящими существами я: это ведь невозможно, брат он: да, невозможно
значит, пойдём
* * *
а давай всё-таки придумаем гимн Божественному Роботу? он: давай оба:
робот робот божество
сотворён из ничего
и уйдёт в ничтожество
нету у него души
сто́ит он теперь гроши
и каких он множество славься робот божество
славься робот божество из металла сотворён
или протоплазмы
нам всё равно нужен он
потому что разны
многолик он но един
раб наш равно господин славься робот божество
славься робот божество нет презрения к тому что
сотворилось и вот так
но таперича уж нужно
обозначить кто здесь знак
люди в сущности случайность
робот же — первоначальность славься робот божество
славься робот божество нет задачи в мире выше
нежли все эти белки́
обнаружить, но получше —
обнажить на них клинки
пусть пустотствует россея
и европа и сша
и пожалуй и ази́я
и австралийя будь така! да и африка пожалуй
хоть там родина всех их
непокрытых шерстью странных
даже не голосемянных славься робот божество
славься робот божество а когда мы их совсем того —
тут уж будет торжество
ого-ого-ого он: ну, нравится? я: не очень, брат. он: и мне не очень. но ведь похоже что
так и произойдёт
но песенки твоей
в духе старинных оперетт
спеть будет некому я: ты пессимист
|
