* * *приходил господин сантехник с ценовым предложением на лощёной бумаге рисовал тонкие линии вытягивал язычок рулетки с нежным звуком будто играл на бандонеоне говорил удивительные слова пузырёк уровня балансировал голубокрылый как светлячок соизмеряя пространства морщина на лбу строго вертикальна золотое сечение металлокерамика идеальная гладкость Никогда мой пейзаж не будет прежним. Над домами парят канализационные шахты. Этот нежный белый пар, волшебство уютного жилья, имеет понятное происхождение. Слово канализация универсально, не имеет примет времён и народов, благозвучно. И, вероятно, бессмертно. Дом увит трапами, тройниками, дюймовыми трубами и полудюймовыми, опутывает нас нитями, мы подключены к ним, зависимы от них, да, господин сантехник, как скажете, господин сантехник. А когда приходил электрик, то просто молчал и тыкал отвёрткой в грязные разверстые дыры. Всё равно никто не в состоянии объяснить, что же такое электрический ток. * * *
волшебное чудо-юдо непривычное среди зимы пялится с каждой страницы на наших газетных прилавках он выловлен в красном море подвешен за влажный рот он рыба-кит рыба-щит-и-меч серп и молот огонь и лёд он почти как подводная лодка нарушившая закон в нейтральных водах бившая полосатым хвостом все источники сходятся на одном увидев его каменели свидетели и из этих свидетелей не вытащить больше ни слова а ещё говорили тонконогий смерч ходил по воде поутру поедая холодные воды и это тоже был он прости нам наше невежство мы готовы верить любому принёсшему весть о знамении нам всё равно что ты рыба будь рыбой будь трижды рыбой будь нашей рыбой надежды сделай хоть что-нибудь * * *
вот так мы пережили лето, а потом ещё чуть-чуть лета, а потом ещё мгновение лета. и уже никуда не надо ехать. это ведь хороший знак, правда? нет ничего лучше неизменности. так выглядят врата рая. если ненадолго остановиться в проёме. * * *
гладкие плети заката птичек шершавая горсть не убивайте солдата он не хозяин а гость только ошибся порогом ношу не ту захватил спутал кривую дорогу выбился быстро из сил плещется тьма затаённо страха холодное дно плечи давно без погонов руки отмыты давно ноги не держат босые путь бесконечен к жилью не убивайте родные просто примите в семью если же чем виноватый дайте спокойно уйти не убивайте солдата этим его не спасти * * *
Этот сервис называется «best effort». Служба с максимальными усилиями по доставке пакетов в сети. На деревню дедушке, по сути. Почтальон доходит до развилки, до чёрной трубы, на которой в два ряда почтовые ящики из серого иссохшего дерева. Кладёт белые письма в перекошенные щели, подталкивает их так, что они падают с коротким стуком на дно. И теперь остаётся гадать: придёт ли кто-то сюда из этих бесконечных окрестных деревень, простирающихся далее горизонта. Если эти люди живы. Если эти люди живы настолько, что им ещё интересно читать, читать наши письма. Прилагаю максимальные усилия. Пишу тебе. Юникс копирует юниксу мои неуверенные слова, как юстас алексу. Эти округлые слова на тоненьких веточках, опадающие, если чуть тряхнуть, серые и оранжевые. Почтальон приносит письмо в заметённый ящик. Снег между листами как зимний гербарий. Влага коробит страницы. Никто не читает письма. Никто не отвечает на письма. Я каждый день вижу твоё лицо — социальные сети, такая удача. Мы сделали всё возможное, говорит почта. Мы сделали.
|