новое и старое знание (на следующий день) у нас в сердцах пчелиный гуд мы с веток уплетаем вишни беспечнее детей у нас в сердцах пчелиный гуд дрозды среди трав, рукою руку поглаживая играет свет конечный счёт нас тихо ждёт поглаживает нас — и продлевает у нас в сердцах пчелиный гуд надкусывая тихо вишню (на седьмую ночь) во сне я вижу, как холмы уходят от меня. да это мои груди. я во сне осталась без моих сокровищ. деваются куда-то свечи, розовый чулок, ботинок, ключ. тогда я грибник. иду себе с корзинкой по́ полю. там впереди роется какой-то чёрный пёс. пригнулась за холмом, украдкой наблюдаю, он выкапывает трюфеля́, в окру́ге сумрачно и сыро. крупной сеткой схвачен мой в красном свитере живот. но тут ложится тёплая ладонь мне на́ ухо. и тело снова возвращается ко мне. и молнии-застёжки по мне шныряют взад-вперёд. (на восьмую ночь, сон) и видела она как был введён тампон такая маленькая белая фигурка плотно уложена как для прыжка с парашютом — ребёнок возник на снимке — маленькая словно мухомор — и повернули рукоятку — дрожащая стрелка поверх подсвеченной шкалы частот — мозговые волны комара в полёте над стрекозиным прудом. гладкое. зазубренное. блестящее, внутри неё, в ней. привой вприклад. кровит после пропущенного выкидыша. на шкале мерцает стрелка ультразвука белеет: иди за мной, иди за мной. белее зуба лежишь ты в моём животе и спишь (утром) ... и мягкое. и с чёрной ягодой в зубах. хотела ты мира не увидеть с его болячками с его судьбою скверной. но нежной быть и чуткой (деревья в пламени, ребёнок, насекомые, и всё прекрасно в этом) тебе, и с чёрной ягодой в зубах я спрашиваю тебя, кто мы (покидая больницу) ребёнок: ярко-оранжевый пластик карета скорой помощи дрова наколотые, телебашня мигала днём и ночью. завтрак в постели. красноватый свет от кирпичей старинных. каменный акант. облако-зародыш мимо проплывало (различимы: хвост, голова, твоё сердце). серебрится подмерзает/тает снежная крупа на щебёнке. бурой серой сизой или просто белой / живою водой подмерзающий подтаивающий сей час снег он сияет как короста ты
(три месяца спустя) видишь облако в вышине, даже выше дрозда, и как его солнце лакает? слышишь пучки деревьев, ростки омелы, видишь гнёзда средь голых крон? со всех сторон идёт время. там и сям оно вьюжит по нам. по земле, словно душенька, в платье из тела, и радо. между листьями, видишь, в снегу оно скачет, подмигивает тебе. это кибербрильянт в чёрных перьях дрозда. хрусталь, легче снега. и солнце лижет его. он гудит. он жужжит. он стекло- волоконный, как под землёй, красный, как в стенке, которая, мама, в тебе. будто ты там сидишь и думаешь: ты. повернись, развернись, ты ищешь росток. он стучится в бедро тебе, прямо под джинсами. там песня гудит. я так легка, словно самая малость, рассталась, с тобой. ты их купила. золотые две плавают рыбки. цветом зелёным руки водорослей отмахнуло. всегда в ту же сторону рыбки плывут за стеклом, по кругу. глаза их черны, как луна. у которой ведь тоже одна из сторон нам всегда недоступна. стеклянный шар у тебя в животе. ты видишь веной между бедром и срамом своим. я вьюжу по комнате, словно зима. ты смеёшься. луна, несказа́нная, в комнате тоже. и мы, и оранжевой звёздочкой плавает рыбка вокруг.
|