Моему отцу
Я знаю, что заставляет тебя кричать во сне, —
змеи, вырастающие из подсвечников и
освещающие комнату своими языками.
И как тебя пугает гудящая темнота,
отравленная предательством света...
Я знаю, что каждую ночь ты намыливаешь сердце,
словно оно и есть твоё тело.
Знаю, как тяжело исчезают пятна
от пены твоего сердца.
Возможно, причина в том, что
мама каждую ночь прорастает сквозь смерть
розами в домашних тапочках,
которые ты надеваешь по утрам...
Пожалуйста, найди какой-нибудь звук моего детства в доме.
Вероятно, он скрыт в коробке из-под конфет.
И если залает маленькая мармеладная собачка,
или другая похожая на неё живность,
вот тогда ты избавишься от проклятия...
Здесь это не срабатывает
Здесь это не срабатывает —
даже когда сбиваешься с ног
в поисках одинокого корня в лесу.
Когда не держит земля, и вселенная
оборачивается страшным сном.
Когда города плывут над асфальтом,
а моря отвердевают.
Всё везде разрушено,
а далёкие течения —
как огромные, неуправляемо скользящие
бритвы.
И с какой радостью мы обнажаем
свои тела,
одно за другим, до самых вен, —
скоро этого будет достаточно, чтобы даже пчёлы
не смогли жалить наших керамических детей,
рождённых из тщеславия, детей, которых мы ставим
на крышках роялей...
* * *
Даже корни вещей испачкались в комнате,
и, словно почкам,
свежим и нежным, —
большой стол дал жизнь маленькому столу,
а большое кресло маленькому креслу.
Вот две книжных полки,
одна умирающая и одна новорождённая,
с книжками размером с остриё булавки и тончайшим стеклом,
а из толстой, как у Голиафа, ноги большого рояля
выросло пианино размером с пальчик.
Прекрасно!
Улыбаясь, я буду мыть комнату,
и всевозможные вещи будут вырастать на моём пути,
как цветы.
Микроскоп
Никто так не напуган, как я, и тому есть причина,
Просто никто не видит тоску, сочащуюся из клеток.
Клетки луковой шелухи,
клетки волос двоечников и отличников
целого класса клеточной жизни,
видимой из окна...
Внезапно защитный слой вселенной обнажается,
тропинка к дому становится чужой
и чужими все комнаты дома.
Стоящие неподалёку родители кажутся подозрительными,
на подозрительных работах...
Что за тоска? Что за колдовство?
Немой фильм продолжается под микроскопом.
Это как будто
Бог напоминает о чём-то нашим глазам,
но не говорит о главном.
|
