Воздух, 2011, №2-3

Дальним ветром
Переводы

Могло бы выйти отлично

Алан Айрленд (Alan Ireland)
Перевод с английского Дмитрий Кузьмин

Четыре всадника Апокалипсиса

Никто на них не обращал вниманья
до поры до времени:
четверо из класса выездки,
вечно с глупыми вопросами,
вроде бы выпускники
Бухарестской конноспортивной школы
(знай тычут корявыми пальцами
в малопонятные удостоверенья).

Где в Нью-Джерси купить косу?
Почём стоит тонна серы?
Всё было внесено в реестр,
утрясено, умножено на 3,5
(по крайней мере, так по слухам).
Нет, с ними этих дел не обсуждали:
молниеносными пронзительными взглядами
они охраняли своё молчанье.

И в день, когда жестокий ветер
через кустарник продирался с боем,
они исчезли наконец.
Камера слежения застала их
в пять вечера перед конюшней —
четверо в кричащих шмотках,
воровато ковыряющиеся в замке.
Похоже, так они и не добыли лошадей.


Апокалипсис откладывается

Безлошадный и без малейшего повода торжествовать,
за вычетом одного случая ветрянки,
Золтан раздражён:
хлюпает опивками старбаксовского капучино.

Всё ж таки могло ведь быть и хуже.
А могло бы выйти отлично.
Воробей, случайно сбитый
проезжей машиной,
мог бы и дальше довольно клевать
вчерашнюю пиццу.

Банк мог бы взять у Игоря злотые.


Сулейман II в Кафесе

1.

Прошлой ночью ветер снова что-то шептал
в коридоре,
и податливый огонёк моей лампы
танцевал, словно дервиш,
приводя в смятение тени...

Вот ведь сколько неправд и клевет,
по ночам они сходятся к моей решётке
и лгут и клевещут друг другу.

На заре окно наугад
выхватывает кусок неба,
ненадолго обрамляя скоропись
парящих чаек —
разрозненные клочки бесценного свитка.

Инш'алла, сегодня я сохраню рассудок,
переписывая суру Ат-Тарик.

2.

Хмурый день свисает с виселицы
на Дворцовом мысу,
неподатливый, как кусок мяса
с вертелов дворцовой кухни.

Сколько пальцем ни пробую память,
ни капельки крови:
лезвие затупилось.

Лишь в этих курчавых словах
жизнь.
Полчищем насекомых они ползут по листу,
пируют над его плотью,

замирая только после вечерней молитвы,
когда галки кричат на закате,
когда шторма швыряют галеру
в самой колыбели этого безумного мира.


Гость-мусульманин

Неуверенно приступая
к мощному бастиону фруктового торта,
лишь в одном настоятелен:
«Ангелы, — говорит он, —
никогда не войдут в твой дом».

Увы мне, моя манэки-нэко
ничего не знает о дискриминации:
призывно машущей лапкой
приветствует всех и каждого — от
патера до торговца презервативами.

Я бросаю взгляд на улицу,
но там лишь одинокий велосипедист
протискивается сквозь дождь,
под пузырящимся капюшоном
проклёвывается пара лопаток.


Переворот

На полу
начальственный стек Большого Папы,
как будто обвиняя, указует
на мятые подштанники.

В надушенной постели
восседает фаворитка
с лицом мучнисто-бледным:
гусеница в персике,
ошеломлённая явлением ножа.







Наш адрес: info@litkarta.ru
Сопровождение — NOC Service