* * *Ребёнок не верит, что снег — вода.
Город вязнет в своём меху.
Время без радости, но да-
Же оно, бывает, блеснёт, как я не могу.
Как я ни моргну, всё смеженье, снеженье,
Падает и искрит.
Где-то сидят сидельцы, за них не встаёт народ.
Всё, что вдыхается, то иприт,
Выдыхается — кислород.
Жизнь страны надломилась, и правый, и левый край
Нависают складками на лице.
Жизнь твоя всё равно дороже, ведь сколько ни умирай,
Всё равно ты умрёшь в конце.
Но бумага с бумагой сложится, как кисет:
Фронтовой треугольник, расшитые провода.
Рыба бьётся об лёд, но идёт на свет
И не верит, что свет — вода.
* * *
Речь становится
Холодней на бегу
От остановки к остановке,
Парообразная на сгибе губ
И кристаллическая свыше.
«Л горловое» глотается,
Само себя не слышит,
И я его услышать не могу.
Так логопед иной
Поставит речь и так её поправит,
Что вот она стоит
Прямая, и кавычки
Болтаются, как сумки, по бокам.
Несовершенный вид
Её и дикие привычки
Уже не так существенны,
Как бы хотелось нам.
* * *
Вот стена податлива, как пластилин,
Надави, и ты сдвинешь её плечом,
Этот пол кто под ноги постелил,
Верно, и не думал ни о чём таком.
Задохнись этой мятой
Скомканной простынёй,
Это тоже бельё, значит, тоже исподний стыд.
День девятый
Переходит в десятый, потряхивая мотнёй
Там, где солнце над ним стоит.
Там, где ёлки стоят у больничных стен,
Пациент не выглянет из окна.
Поправляешь ошибку, поскольку она постель
Для другого сна.
* * *
У него в каждом порту
Причал,
Он — большой корабль,
И духовые выходят его встречать.
Ветка качается, как ди-
Види.
Это её печаль.
У него на каждом горбу мечеть,
За каждой партой мычит пророк,
В с-
Портзалах мальчики и мячи
Летают наискосок.
Мы раньше были по всей воде,
А теперь отбываем в
Срок,
Но покуда идёт фильянчик,
Покуда грузно парит баржа,
Не стой у карты, не поводи
Плечом,
Не надо нас
Так держать.
* * *
Считывать одёжные коды с обеих рук,
Молодёжная кода, вневозрастной испуг.
В Интернете пишут, скоро взойдёт вторая луна,
Но не тут.
Скоро второе солнце со дна зрачка
Скажет первому:
— Ты — мой день.
Улицы вьются, как основа вокруг утка,
То есть параллель накладывается на параллель.
То есть пароль введён:
Три слепошарых точки, три глухонемых тире,
Три слепошарых точки скоро второе сердце первому простучит.
Это легче выучить, чем стереть,
Выдать — чем получить.
* * *
В дымном облаке пожара
Не столь отдалённого огня
Какая-то жизнь бежала
Одновременно впереди и позади меня.
И так прекрасна была земля
В дымной, её снедающей лихорадке,
Что верилось, у неё отныне свои порядки,
Своё право руля.
Люди обвиняли правительство в чересчур хорошей погоде,
И не исключено, что в этом была какая-то правота.
Птица-пепел, самовозродившаяся в этом незапланированном перелёте,
Садилась на провода.
В воздухе, за дымом невидимом и красивом,
Вся природа, живая, как расплавленная пластмасса,
Набиралась петитом или курсивом,
Что огонь подбирается к шестнадцатому арзамасу.
Но и это останется только памятью,
Будучи выжжено знаками вроде бы крепкими, как стальные,
Уже послезавтра окажется четырьмя-пятью
Днями, казалось бы, более яркими, а на деле просто более дымными, чем остальные.
* * *
Оттого, что вакация оказалась вечной
И вода, испаряясь, стоит столбом,
Солнце оказывается не самой удачной вещью
В ворохе белом и голубом.
Снятое молоко сентября и марта
В данном случае равноудалено.
Это та же школа, не та же парта,
Третий ряд, развешенное окно.
И покуда плоть моя учит плавать
Воду меж крепко стоящих ног,
Глупо спрашивать, по какому праву
И государству звонит звонок.
Как стоит вода под палящим солнцем?
Медленно выгорает озёрный край,
А она такая стоит и смеётся,
Вся абсолютно белая, как экран.
* * *
И вот она уходит, волга лета.
Чорная волга, как говорили в советские времена.
Она есть траурная лента
И бахрома. И вот она проходит сквозь окно
Стекла, пока не ледяного,
Но позже не пройдёт сквозь лёд,
Застенчивая, как ребёнок, но
Знающая наперёд
Зеркально-перевёрнутое слово: Ау, ревёт, а у воды есть тоже авторское право,
Она не правит никогда,
Всё пишет начисто,
На то она вода
И лава. И вот она отходит, душная река,
Внезапная, как Бог с тобою,
Глядят ошеломлённые войска —
Чермная волга расступается под стопою.
|
